Верь мне!

— Нет. А что, он уже прибыл? — Зекери Кросс был не в духе и не желал вежливо отвечать этому высокому разодетому манекену. Такой щеголь и красавчик наверняка заносчив и самодоволен, как индюк, раздраженно подумал он.

Их разговор перебила невысокая женщина, подбежавшая с карандашом и листком бумаги в руках.

— Я никогда этого не делала, но у вас я просто не могу не попросить автограф, — пробормотала она, обращаясь к Джейку. — Честно говоря, вы — само совершенство.

Манекен улыбнулся и черкнул свое имя на листке.

Дверь напротив широко распахнулась, выпуская дородного мужчину с женой, и Зекери сразу же увидел приближающуюся по коридору Элисон с корзиной в руках. Его сердце учащенно забилось в груди. О, Боже, как она была прекрасна! Она стоила того. Она стоила всех его трудов и беспокойства, заботы о ней, тоски по ней, риска, невзгод. Он не мог поверить, что она была уже в безопасности. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Каждый раз, когда дверь открывалась, он бросал взгляд на нее, подходившую все ближе и ближе к выходу. Удивительно, как одно ее появление вмиг улучшило его самочувствие и настроение. Зекери предвкушал уже изумление Элисон, когда та увидит, что он ждет ее здесь, в холле.

Наконец она вышла из дверей, и он уже сделал шаг ей навстречу, но заметил, что она внезапно остановилась, поставила корзину с ребенком на пол и бросилась в объятья высокого щеголя. Ошеломленный, Зекери застыл на месте. Так манекен и был этим самым «С любовью, Джейком»? Он видел, леденея всем своим существом, как она целовала высокого красавчика.

— Я принес тебе одежду, — сказал парень, закутывая ее в просторную теплую накидку. — И одеяло для пацана.

Кажется, мир перестал существовать для него, когда они снова поцеловались бесконечно долгим поцелуем. Наконец, они разомкнули свои объятия, но Джейк опять подхватил ее, поднял над землей и прижал к себе. Элисон сияла от радости!

Зекери чувствовал, как его мутит, он не мог двинуться вперед от охватившей его нервной дрожи. Как смеет он, Зекери, претендовать на место рядом с ней? Он, о котором так явно забыли? Она любит человека, который отвечает ей взаимностью, — это было ясно! У него не было шансов и поэтому он не хотел вступать в ненужный разговор с ней, объяснять свое присутствие и, сказав, «здравствуй», тут же говорить «прощай».

Он был прав. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Все. Он проводил их взглядом. Они шли в обнимку по коридору, ее лицо сияло, такой оживленной он ее еще ни разу не видел за все время их общения, Джейк был такой же возбужденный. Обнимая ее одной рукой, в другой он нес корзину с Адамом.

В последний момент Зекери все-таки решил, если она заметит его, он будет тверд и начнет отстаивать ее. Окаменев, Зекери, однако, снова увидел, как она целует Джейка, возбужденно смеясь и ликуя.

— Подожди, позже я расскажу тебе обо всем! — скороговоркой повторяла она. — Ты не поверишь, что я сумела сделать. Я сама в это не верю!

Зекери — молчаливый свидетель — наблюдал, как Элисон гордо протягивает Джейку ребенка, а тот в ответ широко улыбается ей. Он прошел за этой парой до выхода из аэропорта и позволил себе роскошь в последний раз полюбоваться на Элисон сквозь стеклянную стену. Он больше никогда не увидит эту женщину.

Когда Джейк подвел ее к дверце классного мерседеса последней марки и помог сесть вместе с ребенком на заднее сиденье, Зекери, наконец, отвернулся. Через несколько минут он прошел на негнущихся ногах в бар, купил там пачку сигарет, но не в силах открыть ее, швырнул пачку назад официантке и заказал двойное виски. Проклятые женщины!

29

После сезона дождей быстро поднялись злаки на индейских полях, их свежие зеленые ростки, достигавшие уже колена, клонились и покачивались на легком ветерке. После обеда опять прошел грозовой ливень, а Роза Чайя, укрытая в своей теплой сухой хижине под крышей из пальмовых листьев, молола золотистое зерно на ужин и радовалась своей тайне — она была беременна.

В деревне старейшины Жорже Каюма шел мелкий дождик, его впитывала земля на могилах Сары и Луизиты Чан, а также свеженасыпанный холмик, под которым лежало маленькое тельце грудного Оча. Внутри его могилки вырезанная из кости собачка несла свою службу, оберегая последнего внука старейшины и провожая его в подземный мир.

Жорже Каюм с Маленьким Болом, устроившимся у его ног, сидел, покуривая сигару, в своей хижине и прислушивался к шуму дождя.

— Могут ли чужаки, белые люди стать Верным Народом? — спросил мальчик.

— Белые люди умеют жить в лесах, они умеют расчищать поля и сеять злаки точно так же, как и Верный Народ, они даже могут приносить жертвы Хечекуму, чтобы умилостивить его и получить от него благодеяние, но чужаки есть чужаки, они никогда не станут Верным Народом. Они — не сыновья Хечекума, каким был мой отец и отец моего отца и все наши предки, какими являемся мы с тобой, — старик был опечален.