Верь мне!

Когда он переключил свое внимание на опасность, исходящую от реки, Элисон волей-неволей пришлось оставить свои восхитительные ощущения и сосредоточиться на том, что он говорил, кивая ему в ответ.

Но опасность, которую таила в себе вода, никак не доходила до ее сознания. Она слушала не слыша. Поток чувств, казалось, размыл все ее тело, и в то же время она была целой и невредимой, а главное — не испытывала ни тени страха. Она была свободной! Какое удивительное свежее новое чувство — радость от сознания собственной свободы! Это казалось невозможным, но если он поцелует ее еще раз так, как только что, ничто уже не остановит ее — она ответит ему страстно и нежно. Элисон не могла прийти в себя.

— А что с теми людьми, которые преследовали Луизиту? Может быть, они уже проехали по дороге мимо? — спросила она, наконец.

— Не знаю. Давай подождем еще минут двадцать, а затем опустимся и попытаемся вытащить джип.

Она взглянула на часы: почти одиннадцать.

— Может быть, мы прежде позавтракаем?

Он засунул маленький пистолет за пояс, а большой положил в карман куртки и подошел за нею к костру. В ее присутствии у него всегда разыгрывался волчий аппетит.

— Мы сейчас поедим и отправимся на дорогу, — сказал он Луизите.

Луизита поднялась, взяла свою кошелку и поднесла ее вместе с завернутыми в холстину лепешками к костру. Со дна кошелки она достала пачку патронов двадцать второго калибра.

Глаза Зекери радостно заблестели при виде такого богатства. Луизита вложила гильзы в его ладонь.

— Это не мое оружие, — сказала она, опуская глаза.

— Украденное? У людей, в доме которых вы служили?

Она кивнула.

— Я была очень напугана.

— Тогда лучше оставьте этот пистолет мне на хранение. Я — офицер полиции и позабочусь, чтобы он был возвращен в руки владельцев, когда вернусь в Майями.

— Да, хорошо, — быстро согласилась она и наклонилась к огню, чтобы подогреть лепешки, приготовленные Нак.

Вскоре Элисон и Зекери уже сидели рядышком, чуть касаясь локтями друг друга, а Луизита показывала им, как кусочком мягкого хлеба доставать из горячего глиняного горшка разваренного цыпленка.

— О небо! — произнесла проголодавшаяся Элисон, счастливая тем, что сидит вот так рядом с Зекери и чувствует себя свежей, бодрой и прекрасной.

Она не хотела даже думать о будущем, живя и наслаждаясь каждой секундой настоящего, ощущая такой эмоциональный подъем, которого давно не испытывала и уже не надеялась испытать когда-либо. Она снова была открыта миру, была свободна.

— О небо! — эхом отозвался Зекери, довольный своими достижениями — он дважды поцеловал ее!

Он смотрел, как она ест и делится с ним лучшими кусочками, и не верил сам себе: на его глазах Элисон превратилась из замкнутого ущербленного существа, которое он встретил на борту самолета, в прекрасную, нежную загадочную женщину, сидящую сейчас рядом с ним и способную свести его с ума.

Даже если на этом все и кончится, и их пути по возвращении домой разойдутся, он все же останется благодарен судьбе: в первый раз за много лет он ожил. Зекери уже не надеялся на что-нибудь подобное в своей жизни, он даже совершенно забыл, что такое вообще бывает. Элисон остановила для него время. А он, в свою очередь, вел себя правильно с ней. И, может быть, именно он…

Совсем рядом с пещерой раздался звериный рык, дикий, протяжный, первобытный. Луизита испуганно вздрогнула, а потом улыбнулась.

— Бог Балум. Он — тотем ребенка. Это хороший знак, — сказала она бодро. — Очень хороший знак.

Она быстро приблизилась к выходу из пещеры. Зекери вскочил вслед за ней. Рев раздался опять, с новой силой, да такой душераздирающий, что у Зекери волосы зашевелились на затылке. Элисон с широко раскрытыми глазами вся задрожала, почти лишившись чувств от недвусмысленной угрозы, звучавшей в зверином реве.

Заметив помертвевший взгляд ее огромных глаз, мерцающих в неясном отсвете костра, Зекери мысленно удостоверился, что его оружие на месте, ощутив тяжесть и холодок заткнутого за ремень на спине пистолета.

— Не бойся. Он не войдет сюда, пока пылает огонь. А если он и осмелится, на этот раз я вооружен.

— Я не хочу, чтобы ты застрелил его. Он относится к исчезающим видам животных, а черные ягуары особенно редки в природе, — Элисон говорила совершенно серьезно.

— Я вовсе не хочу его убивать. Но исчезающие виды голодных хищников так же опасны, как и самые распространенные, — он мрачно улыбнулся, зная, что не задумываясь застрелит этого зверя, если возникнет хоть тень угрозы жизни Элисон. Уж он не пожалеет пуль.

— Если ягуар не войдет в пещеру, то уцелеет для продолжения рода, а если сунется сюда — тогда уж его песенка спета.

Элисон взглянула на спящего ребенка.

— Если он войдет сюда, я сама пристрелю его.

— А что это говорила Луизита насчет тотема? — спросил Зекери.

Элисон была занята перевязкой своей больной ноги, и Зекери подошел, чтобы взглянуть на рану.