Верь мне!

В резком свете фонарика она увидела, что пещера круто поворачивает вправо, образуя известняковую камеру. Сюда явно просачивалась вода. Напитанный влагой песок устилал все помещение, а в центре возвышался огромный валун — как одинокий остров в океане. Свод камеры был низкий, чуть выше головы Элисон и ей казалось, будто она находится в иглу — эскимосской хижине, сделанной из прессованного снега. В самом дальнем углу камеры справа в полу было небольшое углубление — начало шахты, которая, похоже, вела наружу и выходила на склон каньона. Элисон чувствовала легкий сквознячок.

Она села на одеяло, спрятавшись за огромный валун в центре, кровь гулко стучала в висках, а сердце бешено колотилось. Она посветила фонариком в шахту. Свет терялся в глубоком черном туннеле, довольно узком. Элисон с трудом могла бы заползти туда. Она решила, что сделает это только в крайнем случае. Она не стала для себя расшифровывать это понятие «крайний случай». Когда он наступит, все и так будет ясно.

Тщательно осмотрев влажный песок и убедившись, что поблизости нет никаких ядовитых тварей, она положила ребенка рядом на одеяло, чтобы засунуть руки в рукава просторной куртки Зекери. Она застегнула молнию на треть, вынула револьвер из кошелки и затолкала ее под куртку на спине, чтобы заполнить пустое пространство. Очень осторожно она уложила спящего ребенка за пазуху куртки так, как это делал Зекери. Наконец, она выключила фонарик, взяла в руки пистолет и затаилась в полной темноте, чувствуя только биение собственного сердца и напрягая слух, чтобы разобрать, что происходит там — снаружи.

Зекери еще раз проверил пистолет, украденный Луизитой, он провел пальцами по семи патронам. Его разбирало сомнение, не даст ли нечищенное оружие осечки? Существовал неписанный закон, о котором знал каждый полицейский: «Нельзя доверять наркоманам. Никогда». Каждый коп в любом городе Америки мог бы подписаться под этим. Нельзя так же доверять тем, кто угрожает жизни ребенка. Это опасные люди.

В двадцати ярдах внизу в ущелье Зекери увидел Альберто, который заставил Луизиту встать на ноги и начал подталкивать ее по тропинке вверх — к входу в пещеру. Отбиваясь, упираясь и терпя оскорбления за свое упорное сопротивление, Луизита все же медленно приближалась к пещере, Альберто тащил ее теперь почти на руках.

Бандиты не принимали никаких мер предосторожности. Интуиция Зекери подсказывала, что они не подозревают о его присутствии. Наблюдая за этими подонками, он чувствовал, как в его крови повышается уровень содержания адреналина и напряженной силой наливаются мускулы.

У второго подонка был в руках короткий пистолет-автомат Узи, в магазине которого помещалось по меньшей мере 40 патронов. Подлое оружие, и его дуло сейчас упиралось в бок Луизиты. Неудивительно, что парни шли к пещере так открыто и дерзко. Из этой проклятой пушки можно было одной очередью уложить пятнадцать человек.

Единственный шанс Зекери с его игрушкой двадцать второго калибра состоял в том, чтобы ждать, пока они подойдут достаточно близко, и вырубить ударом одного из них, а затем — если, конечно, Луизита сообразит сразу же упасть на землю — выстрелить в другого.

Вооруженный бандит находился слишком близко к Луизите, чтобы Зекери мог снять его выстрелом. И поэтому он вынужден был ждать, пока они взберутся наверх по скалистой тропе. И вот между ними, наконец, расстояние в двадцать футов. У Зекери больше не оставалось выбора. Он достал из бокового кармана брюк свой полицейский знак и вынул его из гладкого кожаного футляра. Сейчас в дело шло все.

Блестя металлической бляхой, Зекери вышел на яркий солнечный свет из пещеры, став за большой валун, прикрывший часть его корпуса. Тщательно прицелясь в голову Паоло, он произнес:

— Полиция. Пора кончать эту игру, ребята.

Глаза Альберто горели ненавистью, он резко остановился.

— Ты! — он сплюнул, узнав Зекери. Вывернув руку Луизиты, он закрылся ее телом, крепко держа женщину обеими руками. Она сопротивлялась, пытаясь освободиться, но он больно ударил ее, принуждая подчиниться. Луизита чувствовала себя в безвыходном положении, задыхаясь, злясь и плача от ярости и беспомощности.

Паоло тоже узнал рослого американца и уставился на бляху. Что, черт возьми, делает коп в Гватемальской глуши? Вот дерьмо!

Он колебался одно мгновение и быстро приставил дуло своего автомата к виску женщины. Конечно, у него было преимущество в стрельбе, но дрянное дело убивать американского копа. Если бы он сделал это, тупой Альберто вряд ли удержал язык за зубами, пришлось бы сразу убрать и свидетелей. Слишком много мокрухи. Мигело не погладит за это по головке. Это уж наверняка. Что же ему делать в такой дерьмовой ситуации?

Альберто был в ярости.

— Я придушу тебя, падаль! Отдай мою пушку, ты сукин сын!

Зекери уловил в его визге истерические нотки и решил во избежание непредвиденного не перечить ему.

— У нас нет никаких причин убивать друг друга, Альберто. Ты хочешь назад свою пушку, а я хочу получить назад свою машину. Давай уладим это дело на взаимовыгодной основе.