Верь (СИ)

— Нет, — упирается рукой о талию, а второй на стенку, — даже не дефект, а…

— Наказание? Или как ты там выразился, после того, как твой зверь чуть не убил меня? — поднимаю на него глаза с насмешкой.

— Я не…

— Да знаю, я, знаю! Ты не будешь извиниться, но ведь недавно ты это сделал, если мне изменяет память. Мне даже очень интересно, почему это вдруг ты стал таким добреньким, а затем снова… козлом?

Улыбаюсь, хотя мне на самом деле не весело. Даже язык болит, словно обзывать его для меня уже не то что непривычно и неправильно, но и больно.

— Даш, — говорит глубоко вздохнув, явно заводясь от моего нелестного сравнения с животным, — я тебя не обзывал и тебе меня не стоит.

— Это угроза? — склоняю голову на бок с улыбкой, скрещивая руки на груди.

Двусмысленная поза, если учитывать то, что там только кружевной бюстгальтер. Скулы на его лице видны ещё больше, когда он от злости сжимает зубы.

— Это просьба, хватит играть со мной, тебе не удастся вывести меня из себя, — говорит с полной уверенностью.

— А зачем мне тебя из себя выводить? Мы просто разговариваем, если так можно сказать о том, когда один задает вопросы, а второй уклоняется от ответов.

Он смотрит в мои глаза, слишком долго, а затем вдруг садится рядом на край ванной.

— Ладно, — говорит так, словно я его в конец достала, — что ты там спрашивала? Как я поступил бы в ситуации брата?

По самой интонации понимаю, что он все ещё разозлён, что даже слегка радует. Киваю, хотя мне сейчас хочется узнать сосем другое.

— Я не знаю, — произносит так твердо, что я слегка отклоняюсь от него. — Возможно потому что я — это я, а он — это он. Мы разные, наши цели, поступки и воспитание тоже разные. То же самое было бы, если бы я спросил тебя, что бы ты сделала на месте своей сестры?

Напор и интонация с какой он говорит мне все это давит на нервы. Уже силой вжимаю ногти в руки, стараясь не спасовать под его напором. Было бы легче, если бы я все ещё была зла, но это не так, даже не знаю почему.

— Что ещё? Что ещё ты хочешь знать? — спрашивает так, словно я здесь плохая.

И вот было у меня куча вопросов, да все они с головы как-то сами собой не вовремя улетучились. В этом точно виноват его взгляд — эта черная дыра. Нервно кусаю нижнюю губу, в голове звенящая пустота и вспышки чувств, что мешают думать и сосредоточится на важном. Силой заставляю себя отвернутся, только так, чувствуя то ли рвотный порыв, то ли желание расплакаться, могу собрать мысли в кучу. Что я хочу знать, что действительно хочу знать? На самом деле ничего, абсолютно ничего. Мне слишком страшно узнать что-то ещё, то что мне сделает мне ещё больнее. Трусиха, жалкая трусиха! Губы дрожат, глаза болят, так сильно стараюсь сдерживать слёзы. Жалкая, черт побери какая же жалкая! Радуюсь тому, что волосы не дают ему увидеть ему мои слёзы, незаметно стираю их с лица рукой и вдруг замечаю зеркало. Большое зеркало над умывальником рядом с ванной, в нем отражаемся мы оба, сидящие на краю ванной. Вижу его взгляд, совсем незлой, скорее уж взволнованный. Одна его рука тянется к моему плечу, почти касается его, но сцепив зубы он одергивает ее, прячет за спиной.

— Почему ты не можешь просто извинится за то, что сделал раньше? — спрашиваю все ещё смотря в зеркало, но тайком.

— А почему для тебя так важно, чтобы я извинился? Что от этого изменится?

— Я…

Собираюсь ответить, но замолкаю. Если скажу, что он так сделает, буду ему верить — солгу. Наша ненормальная любовь тоже от этого не зависит, я уже его люблю, что бы там не было в прошлом. Так зачем мне это? Зачем мне эти слова? Что бы стало легче, я знала, что ему жаль, стыдно за то, как вел себя со мной? А почему мне не стыдно? Почему я не чувствую стыда за свое поведение, ни за один свой поступок? Потому что не била его? Так я же ударила, с удовольствием выместила на нем свою злость. В каком-то смысле он наносил мне увечья, телесные и моральные так же, в порыве гнева, вспышке ярости. Мы слишком похожи, вспыхиваем так ярко и горим, сжигая все вокруг. Возможно поэтому меня так не хватало того, как мы выясняли отношения, скандалили, а в конце все почти всегда заканчивалось одинаково — поцелуем или чем-то куда откровенней. Мы как будто одна из тех парочек, чьи ссоры всегда кончаются примирительным сексом. Как-то это совсем не вяжется с моим идеалом спокойных нормальных отношений, с тем что я хотела для себя. Придётся признать, чёрт с два у меня будет нормальная жизнь.

— Просто мне это нужно, — произношу после долгой паузы смотря в пол.

— Зачем? Я не раскаиваюсь, это «прости» будет только ложью. Зачем тебе это?

— Ну, тогда, — поднимаю на него глаза, — солги мне.

Кай смотрит мне в глаза, а затем слегка отвернувшись улыбается, то ли грустно, то ли саркастично. Эта улыбка тает, как только он снова смотрит мне в глаза.

— Прости, — говорит так, что щемит в груди и предательские слезы чуть не наворачиваются на глаза.

— Тебе легче? — спрашивает, когда я отвожу взгляд, что бы не видел, как наворачиваются на глаза слезы.

— Зачем, — начинаю задавать другой вопрос, но понимаю, что голос сдает меня с потрохами.