Верь в мою ложь

Линли подумал над этим. Он видел, что Алатея ждёт его реакции, возможно готовясь к худшему: отвращению, растерянности, неприятию, любопытству, жалости… Она оказалась одной из пяти братьев в мире, где быть мужчиной означало обладать всеми привилегиями, каких просто не могло быть у женщины. Она знала, что большинство мужчин никогда не поймут, почему бы вдруг какому-то мужчине в их мире захотелось изменить пол, стать не тем, кем он родился. А именно это она и сделала, судя по всему. И Алатея утвердила инспектора в этой догадке, сказав:

— Даже когда я была ещё Сантьяго, я была женщиной. Да, у меня было мужское тело. Но мужчиной я не была. А жить вот так… не принадлежать ни к тем, ни к этим… иметь тело, которое не чувствуешь как своё… страстно желать всё изменить, быть готовой на всё, лишь бы добиться естественного для себя состояния…

— И вы стали женщиной, — пробормотал Линли.

— Да, я изменила пол. Я уехала из Санта-Марии, потому что хотела жить как женщина, а там это было невозможно. Из-за отца, его положения в городе, из-за семьи. Много было причин. А потом появился Рауль. У него были деньги, необходимые мне для того, чтобы стать женщиной, и у него были свои причины. И мы заключили сделку. Никто больше не был в неё вовлечён, никто ничего не знал.

Алатея грустно посмотрела на Линли. За свою жизнь Томас повидал много чувств, отражавшихся на лицах людей, людей отчаявшихся, лукавящих, застенчивых, людей, которые пытались скрыть правду. Им всегда казалось, что они могут скрыть свою истинную натуру, но удавалось это только социопатам. Потому что реальность такова, что глаза — это действительно окна души, а души нет только у психически больных.

Напротив диванчика, на котором сидела Алатея, имелась скамья. Линли опустился на неё и сказал:

— Значит, смерть Яна Крессуэлла…

— Я к ней не имею никакого отношения. Если бы я кого-то и убила, то это был бы Рауль Монтенегро, но я не хочу его убивать. И никогда не хотела. Я хотела просто сбежать от него, но и это не потому, что боялась, что он меня выдаст. Он не стал бы этого делать, потому что ему необходима была некая женщина, которая была бы полностью в его власти. Не настоящая женщина, понимаете? Не настоящая, а именно мужчина, который превратился в женщину, чтобы Рауль не потерял репутацию в своём мире мачо. Но вот чего он не понимал и чего я ему не говорила, так это то, что я вовсе не меняюсь, потому что я уже женщина. Мне просто нужна была операция, чтобы это подтвердить.

— И он заплатил за эту операцию?

— Ну да. Он ведь думал, что взамен получит идеальные отношения между двумя мужчинами, один из которых в глазах всего света выглядит женщиной.

— То есть ему нужны были гомосексуальные взаимоотношения.

— Своего рода да. Но этого быть не могло, поскольку один из партнёров был другого пола. Нашей проблемой — моей и Рауля — было то, что мы не до конца поняли друг друга перед тем, как начали… эту авантюру. А может быть, я намеренно не желала понять, чего он хотел от меня, потому что была в отчаянии, а он казался единственным выходом.

— Но почему вы думаете, что теперь он ищет вас?

Алатея ответила совершенно спокойно, без малейшей иронии или хвастовства:

— А вы не стали бы, Томас Линли? Он потратил огромные деньги, чтобы создать меня, а в ответ на свои вложения ничего не получил.

— Но что известно Николасу?

— Ничего.

— Как это может быть?

— Последняя операция была сделана много лет назад в Мехико. Когда я поняла, что не могу быть тем, что нужно Раулю, я сбежала от него. И — из Мехико. Я перебиралась с места на место, нигде не задерживаясь. И наконец очутилась в Юте. И встретила Ники.

— Но вы должны ему всё рассказать…

— Почему?

— Потому что… Но это ведь очевидно. Есть некоторые функции, которые ваше тело не сможет выполнить.

Алатея вздохнула.

— Я думала, что всегда смогу оставаться женщиной так, чтобы Ники ничего не узнал. Но потом он захотел вернуться в Англию, захотел сделать всё, чтобы его отец мог им гордиться. И он видел только один путь к этому, так сказать, гарантию счастья отца. Мы должны сделать то, чего не смогла сделать ни одна из сестёр Николаса. Мы должны родить ребёнка и подарить Бернарду внука, и это навсегда исцелит ту боль, которую причинил ему Николас… ему и матери… за все годы своего наркотического безумия.

— Значит, теперь вы просто обязаны ему всё объяснить.

Алатея покачала головой.

— Как я могу признаться ему в подобном предательстве? Вы сами смогли бы?

— Не знаю.