Верь в мою ложь

— Я тоже не прочь выпить шерри. — После этого она обращалась к Линли: — Я поначалу подумала, что вы как раз с этой целью и приехали. Глупо с моей стороны, я понимаю, но вы должны учесть, что представляет собой мой отец. У него всегда наготове какой-нибудь план. И что вы тоже часть его плана, я сразу поняла, как только вас увидела. Я только не знала, в чём конкретно этот план состоит, и потому решила, что вы хотели взглянуть на меня, если вы понимаете, о чём я.

— Миньон, ну что ты… — осторожно произнесла её мать.

— Знаешь, я, пожалуй, не откажусь всё-таки от полотенца.

Миньон явно нравилось командовать матерью. И в её глазах вспыхнула радость, когда Валери отправилась выполнять её просьбу. Но Бернард продолжал сидеть на месте, и потому Миньон повернулась к нему:

— Так как насчёт шерри, папа?

У Бернарда был такой вид, словно он готов был вот-вот произнести нечто такое, о чём потом сам же и пожалел бы. И при любых других обстоятельствах Линли просто смотрел бы и ждал, чем всё это кончится, но его подвело хорошее воспитание. Он поставил свой стакан с шерри на столик рядом с креслом и сказал:

— Позвольте мне?..

Бернард остановил его:

— Я сам, Томми.

— Налей побольше, — вслед отцу произнесла Миньон. — Я только что завела романтическое знакомство с мистером Сейшелы, а это была тяжёлая работа, после такой многим захотелось бы напиться… так что не разбавляй ничем.

Файрклог внимательно посмотрел на дочь. На его лице отразилось такое откровенное отвращение, что Миньон хихикнула.

— Я тебя оскорбила? — поинтересовалась она. — Мне очень жаль, извини.

Файрклог налил шерри в высокий стакан, плеснув от души. Такая порция, подумалось инспектору, просто свалила бы женщину с ног, если бы та выпила всё до дна. Но у него возникло ощущение, что Миньон как раз того и хочет.

Файрклог как раз протягивал дочери стакан, когда вернулась Валери с полотенцами в руках. Она подошла к Миньон и принялась осторожно вытирать её волосы. Линли ожидал, что Миньон раздражённо взорвётся и оттолкнёт мать, но та ничего такого не сделала. Вместо того она позволила просушить себе волосы и вытереть лицо и шею. Затем снова заговорила, обращаясь к Линли:

— Мать никогда не заходит ко мне просто так. Вам это известно, Томас? Я хочу сказать, она приносит мне еду — ну, как это принято у высокородных леди, навещающих бедняков, — но чтобы она просто заглянула, чтобы поболтать? Такого уже много лет не случалось. Так что, когда она вдруг явилась сегодня, я была изумлена. И пыталась понять, что вдруг могло понадобиться старушке.

Валери уронила полотенце и посмотрела на мужа. Тот молчал. Оба как будто готовы были вытерпеть самое яростное нападение, и инспектору поневоле захотелось понять, какого чёрта эти двое позволяют дочери вести себя подобным образом?

Миньон сделала солидный глоток шерри. Стакан она держала обеими руками, как священник держит чашу с вином причастия.

— Видите ли, нам с матушкой, по сути, не о чём говорить. Её совершенно не интересует моя жизнь, и уж поверьте, меня точно так же не интересуют её занятия. А это весьма ограничивает круг тем для беседы. Ну, скажете вы пару слов о погоде, а дальше о чём говорить? Я имею в виду, кроме её кошмарных архитектурных садов и ещё более кошмарных детских площадок, или как там это называется.

Бернард Файрклог наконец-то открыл рот:

— Миньон, так ты поужинаешь с нами или у тебя какие-то другие планы?

— Не загоняй меня обратно в мой угол, — ответила Миньон. — Ты ведь и сам того не хочешь.

— Милая… — начала было её мать, но Миньон тут же её перебила:

— Ох, умоляю! Если в этой семье и есть кто-то «милый», мы обе прекрасно знаем, что это не я.

— Это неправда.

— Ох, боже! — Миньон вытаращилась на Линли. — Это всегда был Николас, с того самого дня, как только он появился на свет. Наконец-то сын, наследник, и так далее, аллилуйя! Но я не из-за этого сюда пришла. Я хочу поговорить о том жалком хромоногом чучеле.

Линли далеко не сразу понял, о ком говорит Миньон. Конечно, он прекрасно осознавал то, что Сент-Джеймс стал калекой после ужасного несчастного случая. Но слова «жалкое чучело» в применении к человеку, которого он знал со школьных лет, казались настолько неуместными, что инспектор поначалу решил, что Миньон говорит о ком-то другом. Однако та быстро развеяла его заблуждение.