Верь в мою ложь

Ей нужно было бы научиться держать себя в руках, малышке Грейси. Люди то и дело умирают. И это невозможно предотвратить никакими хлопотами, как ни следи за тем, как они дышат, едят, спят и так далее. Кроме того, у Грейси теперь на самом-то деле были куда более серьёзные причины для тревоги, чем воображаемая смерть кого-то из родных. Ей следовало бы беспокоиться о том, что будет с ней после смерти отца, притом что их мать не выражала ни малейшего желания забрать детей к себе.

Ну, по крайней мере, не им одним есть о чём побеспокоиться, думал Тим. Потому что было лишь вопросом времени то, когда именно Кавеха вышибут за дверь и он очутится просто-напросто на улице. И придётся ему искать место, где можно будет жить, и нового дурака, к которому можно будет забраться в постель. «Возвращайся в ту дыру, где ты сидел до того, как папа тебя подобрал, — думал Тим. — Возвращайся в помойку, Кавех, дружок!»

Тим просто дождаться не мог этого момента. И, судя по всему, не только он один.

В это утро Джордж Коули остановил Кавеха, когда тот шёл к машине, сопровождаемый Грейси. Коули выглядел дерьмово, насколько мог видеть Тим из окна своей спальни, но он всегда так выглядел, так что для него было нормально то, что он забыл надеть подтяжки, что его рубашка выбилась из-под пояса и развевается, как клетчатый флаг. Должно быть, Коули увидел Кавеха и Грейси из окна своей лачуги и помчался им наперерез.

Конечно, Тим не слышал, о чём они говорят, но полагал, что может без труда догадаться. Потому что Коули поддёрнул свои мешковатые штаны и встал в такую позу, которая говорила о желании поскандалить. А скандалить с Кавехом Коули мог только по одной причине: он желал знать, когда Кавех намерен освободить помещение. Он желал знать, когда ферма Брайан-Бек вернётся в его распоряжение.

Грейси стояла у машины, опустив свой рюкзачок на землю, и ждала, когда Кавех откроет для неё дверцу машины. Её взгляд метался от него к Коули и обратно, и по выражению лица сестры Тим видел, что ей очень страшно. Страх Грейси пробудил в Тиме угрызения совести; ему подумалось, что надо бы выйти из дома и выяснить, что там происходит между Кавехом и Коули, или хотя бы увести Грейси. Но это значило бы привлечь к себе внимание Кавеха, и тот, решив, что Тим вполне здоров, мог надумать отвезти его в школу Маргарет Фокс, а уж этого Тиму хотелось меньше всего, потому что ему нужно было разобраться кое с какими делами здесь.

Тим отвернулся от окна и вернулся к кровати. Улёгшись, он стал ждать, когда заурчит мотор машины Кавеха, давая знать, что Тим наконец остался один на целый день. Когда он наконец услышал этот звук — Кавех, как обычно, слишком сильно жал на акселератор, — то сразу потянулся к своему мобильнику.

Итак, вчерашний день прошёл впустую. Тим вышел из себя и набросился на кузину Манетт, и это было очень плохо. Но в этом плохом хорошо было то, что он не зашёл настолько далеко, чтобы причинить ей серьёзный вред. Он пришёл в чувство в тот самый момент, когда уже был готов упасть на неё и вышибить дух из этого чёртова тела, и сделать это с наслаждением, чтобы заставить её наконец перестать уж так-то заботиться о нём. У него потемнело в глазах, и он даже не видел эту глупую корову, лежавшую на земле перед ним. Он упал на колени и стал колотить кулаками по деревянному причалу вместо Манетт, он проклинал всё на свете, и он бы продолжал это без конца, если бы Манетт не обняла его и не попыталась успокоить. Тим представления не имел, как двоюродная сестра его отца могла научиться вот так прощать и забывать; но это явно говорило о том, что винтиков у неё в голове не хватало.

Но в любом случае возвращение в Уиндермир теперь не могло быть отложено. Тим долго всхлипывал. А потом наконец успокоился. Потом они ещё с полчаса сидели на причале, и кузина Манетт обнимала его и бормотала всякую ерунду насчёт того, что всё будет хорошо, и что они всё равно отправятся в поход, только нужно немножко подождать, и кто знает, что может случиться, и вдруг его отец возьмёт да и вернётся к жизни, потому что кому-то этого очень хочется, и вдруг его мать станет совсем другим человеком… что было точно так же невозможно. Но Тиму было на всё наплевать. Его ждало важное дело, он не мог остаться на ночь в Грейт-Урсвике, и он своего добился.

«Где ты, — набрал он на телефоне. — 2 дня годится».

Ответа не было.

«Не мог», — отправил он второе сообщение.

Незачем было вдаваться в подробности насчёт Манетт, палатки и прочего. Суть была в том, что он не имел возможности оказаться в Уиндермире, потому что Манетт отвезла его в Грейт-Урсвик, и ему понадобилось несколько часов, чтобы выбраться оттуда.

Ответа по-прежнему не было. Тим ждал. Он начинал уже чувствовать себя так, как будто и в самом деле съел что-то плохое, как соврал Кавеху, и то и дело сглатывал набухавшие в горле комки отчаяния. Нет, твердил он себе, никакого отчаяния. Ничего подобного.

Он сполз с кровати и бросил телефон на прикроватную тумбочку. Подошёл к ноутбуку, открыл электронную почту. Никаких писем.