Верь

Она фыркает, а затем словно потеряв к нему интерес проходит рядом, так что касается меня боком. Почти сразу стартует и игнорируя всех оборотней бежит вдоль забора. Не знаю почему, но почти сразу бегу за ней и так делаю не только я, почти все. Только несколько отходят в человеческой ипостаси, забирая раненных и двух убитых. Волчица ждет нас, даже толкает раненных к брошенной машине охотников, чтобы те не шли сами. Большинство бежит рядом с машиной, защищая тех, кто не может себя защитить. Выезжаем на знакомую трассу и толь тогда дышать становится легче, обоняние медленно возвращается. Волчица выманивает Ваню в сторону, куснув его за хвост, а затем что-то рисует ему лапой по грязи, пока остальные удаляются от этого проклятого места. Увидев то, что она нарисовала, Петров младший резко убегает в лес, после легкого кивка волчицы. Останавливаюсь рядом, но не подхожу близко. Я знаю, что будет сейчас и не могу совладать с собой, не то что со зверем. Он приближается к ней, отодвинув меня на задний план и утыкается косом в пушистую шею. Она лощится в ответ, трётся об меня, словно кошка. Усилием волки превращаюсь обратно в человека, но это приносит жуткую боль, не физическую только. Он не хочет отдавать мне контроль, хочет быть рядом со своей парой, но я тоже хочу этого. Обнимаю ее за шею, уже руками. Чувствую, как от родного запаха болит нос, долго так жду пока обоняние восстановится, чтобы наконец почувствовать горький запах, но от этого не становится легче. Судорожно вздыхаю, прижимаю ее ещё крепче к себе, а она терпит. Почему это случилось именно сейчас? Как такое вообще возможно, если ее зверь умер? Это сделали охотники? Или может тот самый божок? Что вообще произошло, почему они снова составили договор? Почему она так себя вела с ним после всего? Я не знаю, не узнаю, пока она не расскажет. Единственное что точно знаю: не уберег, ни ее, ни нашего ребёнка. Я ведь не знал, что горький запах признак зачатия волчицей мальчика, будущего оборотня. Сильный горький запах появляется всего через несколько дней, не то что сладкий, от девочек, который проявляется только через несколько месяцев. Это все мне ещё по телефону в самолете объяснил Михаил, а на эту мысль меня навел какой-то странный оборотень, которого мы повстречали в аэропорту вместе с той рыжей. Тогда попросил Михаила никому об этом не рассказывать, но абсолютно все узнали и принялись поздравлять, что меня бесило. Я не знал, что точно чувствую, не знал, как сказать об этом Даше. Она даже не догадывалась, что у меня теперь два самых дорогих на свете человека.

Вряд ли хоть с кем-то с волчиц случался переход во время беременности, и я почти что уверен, что эмбрион просто не может пережить этот процесс. Горький запах остался, но теперь он ещё больше раздражает, причиняет жуткую боль. Толку м того что я оборотень, альфа, если не могу даже свою женщину защитить, своего ребёнка. Волчица проводит языком по моему лицу, скулит, так что закрываю глаза и судорожно вздыхаю. От нее несет кровью и гарью, весь живот измазан.

Судорожно вздыхаю, обещая себе, что убью, того кто в этом виноват, но сердце подсказывает, я виноват, только моя вина. Я оставил, не смог защитить, абсолютно никого не могу защитить.

— Даш, — прошу, обнимая ее за шею, — превратись в человека.

Волчица махает головой, пытается улизнуть, но я удерживаю ее, не давая отступить.

— Пожалуйста, — прошу прижимаясь лбом у ее носу.

Она сначала скулит, а затем вырывается и убегает в лес. Отшатываюсь от ее резкого рывка и падаю на землю. Судорожно вдыхаю воздух, кажется она знает. Пол секунды ещё сижу неподвижно, а затем превращаюсь в оборотня и бегу за ней.

Эпилог

Только в книгах вся история заканчивается на «…и жили они долго и счастливо», в реальной жизни все иначе. Трудности не заканчиваются, после финальной фразы, потому что такова жизнь. Иногда от них хочется кричать в голос и рвать на себе волосы, но это только мгновенное желание. Ведь если и стоит жить, так ради счастливых моментов, которых в разы больше.