Вера для бандита

Я наблюдала за Талгатом, пока он помогал мне спуститься вниз и сесть в машину, искоса поглядывала на него, пока мы ехали домой, и он держал меня за здоровую руку. Наверное, впервые Талгат был за рулем не сам.

— У брата твоего завтра операция, — сказал он вдруг. — Я подумал, что мы можем слетать в клинику. Если будешь чувствовать себя нормально.

— Правда? — прошептала я, крепче сжимая его пальцы и не веря услышанному.

Талгат кивнул.

— Думаю, ему будет приятно увидеть родное лицо. А еще… мне бы хотелось, чтобы ты не переживала за Илью. Я подумал, что если бы с Мурадом что-то случилось, я бы себе не простил…

— Спасибо.

Я положила голову на его плечо, прижавшись щекой, а он поцеловал меня в макушку. Внутри стало тепло. Неужели Талгат и правда изменился? А может он и был таким, а я просто не замечала?.. Правду ведь говорят, что люди не меняются, а лишь по-новому раскрываются в разных ситуациях.

Голова все еще кружилась, и Талгат поддерживал меня, пока мы шли в комнату.

— Ложись и постарайся поспать. Док приедет вечером, чтобы проверить, все ли в порядке.

— А ты? — спросила я, наблюдая, как он расхаживает по комнате.

— А я пока с Ильюхой побазарю. Расскажу, что завтра приедем.

— Нельзя, чтобы он узнал, что я руку сломала, — нахмурилась я. — Не хочу, чтобы он нервничал.

— Все будет хорошо, — сказал Талгат таким тоном, что я поверила — все так и будет. — Спи.

Убаюканная его голосом и хорошей дозой успокоительного, я заснула. Когда открыла глаза, оказалось, что прошла всего пара часов. Талгата в комнате не было. Остался лишь его запах, ставший таким родным.

Я схватила телефон и первым делом позвонила Ильюшке, стараясь держать телефон так, чтобы не было видно мою руку в гипсе.

— Вер, это так круто! — выпалил он, едва увидев мое лицо.

— Что именно? — осторожно спросила я.

— Ой! — напугался он неизвестно чего. Виновато моргнул. — Я потом перезвоню! — И отключился.

Ничего не понимая, я попыталась набрать его еще раз, но телефон молчал. Накрутив себя до состояния паники, решила отправиться на поиски Талгата, но тут он и сам вошел в комнату.

— Талгат, что случилось? Почему Ильюшка ведет себя так странно? Что ты ему сказал?

— Черт, не успел! — почему-то расстроился он.

— Что не успел? — Видя, как Талгат проводит рукой по волосам, выпалила: — Да что происходит?! Отвечай!

— Сядь, Тигра, и послушай меня.

Я опустилась на кровать в состоянии паники. Талгат сел рядом.

— Я тут подумал и кое-что решил. — Он взял мою руку в свою и чуть сжал пальцы. Мое сердце отчаянно заколотилось. — Теперь мне нужно, чтобы и ты решила.

— Н-не понимаю, — прошептала я, облизав пересохшие губы.

— Наш договор расторгнут, Тигра. Я тебя отпускаю. Ты ничего мне больше не должна, — Талгат говорил тихо, глядя на мои пальцы, а мое сердце ухнуло куда-то в пустоту.

— Я… я… — слова не шли с языка, но я вдруг поняла, что больше всего на свете хочу остаться с мужчиной, в ладони которого сейчас лежала моя рука.

— Но я хочу, чтобы ты осталась со мной по своей воле. — Талгат поднял на меня внимательные черные глаза, и я почти задохнулась от полыхавшей в них страсти. — Ты останешься со мной, Тигра? Хотя я не удержался и уже получил одобрение твоего брата…

Он замолчал, не отводя взгляд от моего лица. Я уже хотела открыть рот и выпалить «Да!», как вдруг поняла, что не могу.

Я вытащила руку из его ладони и, кусая губы, проговорила:

— Подожди, Талгат… Я должна… нет, обязана тебе кое-что сказать. Уверена, ты меня возненавидишь, но я не могла поступить иначе… — С каждым моим словом Талгат хмурился все сильнее. — Я быстро облизала губы, потом зажмурилась и выпалила: — Я сдала твоего отца.

— В смысле? — не понял Талгат.

Открыв глаза, я поймала его взгляд и, вздохнув, начала каяться:

— Сегодня утром мне позвонил твой отец и пообещал денег.

— Что?! Какого…

— Подожди! Выслушай до конца! Он просил оставить тебя, а если я ослушаюсь, сказал, что… — я сглотнула, — сказал, что Ильюшке придется еще хуже, чем сейчас, — мой голос дрожал.

— Вот тварь, бля! Я с ним тоже разберусь…

— Да подожди же! — прикрикнула я, и Талгат замолчал, хотя видела, как тяжело вздымается его грудь. — На дне рождения твоего отца ко мне подошел журналист. Он сказал, что хочет прижать Аскара за разные темные дела, и ему нужен адрес склада с оружием. А вчера, после того как ты ушел с Мурадом, и твой отец снова начала говорить разные гадости… я… я сорвалась. Я поднялась в его кабинет и сфотографировала документы на поставку… А сегодня… после разговора с Аскаром… я… я послала их журналисту. Прости, что говорю об этом только сейчас. Это вовсе не попытка вызвать твое сочувствие. — Я посмотрела на свою руку в гипсе. — Ты возненавидишь меня. Ты имеешь на это право. Прости меня, Талгат.

Я замолчала, зная, что сейчас мужчина, которого, я вдруг поняла, боюсь потерять больше всего на свете, развернется и уйдет. С ненавистью в глазах и сердце. И я знала, что заслужила это. Боль в сломанной руке казалась ничем по сравнению с болью в сердце.

Талгат не успел ничего ответить, потому что у него зазвонил телефон.

— Да! — гаркнул он в трубку. Я поежилась.