Вера и наука (о книге В. Ильина "Материализм и эмпириокритицизм")

Нечего и говорить, что наши идеалисты заимствовали эту формулу у идеалистов западных. Лейбниц уже с большой ясностью наметил ее в своей градации конечных монад, отражающих монаду абсолютную и все более приближающихся в своем ограниченном познании к ее абсолютной истине. А что касается до формулировки В. Ильина – абсолютная природа выражается в абсолютной истине, воплощающей в ряде истин относительных, которые образуют градацию приближения к абсолютному, – то это формулировка прямо шеллингианская.

Так борется с идеалистами В. Ильин!

Теперь немного напомню, как мы с ним боролись. Мы прежде всего указывали, что самое понятие «абсолютного» вполне фиктивно, ибо содержание понятий берется только из опыта, а в опыте нет и не может быть ничего абсолютного. Мыслить абсолютное – значит, впадать в плоское логическое противоречие (отнюдь не диалектическое). Мы указывали также на то, что «абсолютная» теория прогресса есть бессмыслица. «Приближаться» к абсолютному через относительное, т.е. к бесконечно-далекому через конечное – совершенно невозможно, ибо «бесконечность» есть математический символ с отрицательным значением. К бесконечной величине можно прибавлять или от нее убавлять конечные сколько угодно – от этого она не изменяется: именно такова математическая характеристика бесконечно-больших величин. Прибавляйте к длинному кубу сколько угодно плоскостей, линий, точек – объем его будет все тот же; ибо объем есть «бесконечное» по отношению к поверхности, как она по отношению к длине. Расстояние от «абсолютного» неизменно, пойдем ли мы вперед, назад, направо, налево; и говорить о «приближении» к абсолютному есть насмешка и над логикой, и над всяким прогрессивным стремлением.

Мы указывали тогда и на клерикальную подкладку пропаганды абсолютного. Люди приучаются к этой фикции, она становится дорогой для них, становится потребностью, от которой нельзя отказаться, как от привычного наркотического средства. Но в науке, холодной и ясной, они не находят удовлетворения этой жажды; она спокойно и твердо отказывает в абсолютной истине. Тогда они отправляются искать ее в другом месте; религия и мистика их подстерегают уже, и тем легче овладевают их душою, что вера у них уже есть: в абсолютное, ведь, можно только верить, знать его – нельзя, оно вне опыта.

Повторять ли всю эту полемику теперь, по поводу книги В. Ильина? Я думаю, не стоит: ни «абсолютной истины» чеховского учителя, который умер со словами «Волга течет в Каспийское море», ни бердяевский познавательный абсолют не введут в особенный соблазн нашего читателя [2].

VI.

Но кто же ввел в соблазн Вл. Ильина? Он утверждает, что Энгельс и Дицген. Верно ли это?

Вл. Ильин приводит следующее место из Анти-Дюринга:

«Суверенность мышления осуществляется в ряде людей, мыслящих чрезвычайно несуверенно; познание, имеющее безусловное право на истину – в ряде относительных заблуждений; ни то, ни другое не может быть осуществлено полностью иначе, как при бесконечной продолжительности жизни человечества».

«Мы имеем здесь снова то противоречие, с которым уже встречались выше, противоречие между характером человеческого мышления, представляющимся нам в силу необходимости абсолютным, и осуществлением его в отдельных людях, мыслящих только ограниченно. Это противоречие может быть разрешено только в таком ряде последовательных человеческих поколений, который для нас, по крайней мере на практике, бесконечен. В этом смысле человеческое мышление столь же суверенно, как несуверенно, и его способность познавания столь же неограничена, как ограничена. Суверенно и неограниченно по своему направлению, (Anlage), призванию, возможности, исторической конечной цели; несуверенно и ограниченно по отдельному осуществлению, по данной в то или иное время действительности». И далее: «Так же обстоит дело с вечными истинами».

Где же тут, однако, та основная идея, из которой исходит Вл. Ильин, а именно, что абсолютная истина существует! Об этом нет и речи. Говорится о том, что она могла бы осуществиться лишь через бесконечное число поколений; но согласитесь, что эта идеально-математическая, т.е. чисто символическая возможность отнюдь не похожа на реальность. Утверждается, что мышление «абсолютно» или неограниченно (это слово употребляется, как поясняющий синоним слова «абсолютное») по своей тенденции; но в такой связи очевидно, что слово «абсолютное» означает здесь только бесконечное развитие, и ничего больше. И в то же время всякое исторически-данное мышление категорически признается ограниченным, относительным, в том числе, конечно, и мышление чеховского учителя, и Н. Бердяева, и гениально объединившего их точки зрения Вл. Ильина.