Вера и причуды весны

Вера покинула мамину спальню. Эмма Владиславовна погладила сухие, как палочки, ноги – болят. Раньше она ходила дома исключительно в туфлях, но под натиском варикоза пришлось сдаться. В тапочках гораздо удобней. Но в остальном без поблажек. Уважающая себя женщина обязана и дома выглядеть достойно. Эмма Владиславовна поправила прическу, пригладив и без того ровно зачесанные назад русые с проседью короткие пряди. Сегодня она была в темно-зеленом платье с длинными рукавами и поясом, с белым кружевным воротником. Порядок во всем – жизненный девиз Эммы Владиславовны. Письменный стол под стеклом, диван, кресло да шкаф – вот и вся мебель. Белый подоконник. Одно время на нем стоял горшок с геранью, но цветок пришлось переставить в комнату дочери: сильный запах, и, как следствие – мигрень. Стену над диваном украсили почетные грамоты, дипломы, благодарности. Их столько, что можно было сэкономить на обоях – от этой мысли хозяйка комнаты всегда улыбалась. Но даже не это было главной отрадой Эммы Владиславовны. Книги. Они занимали огромный шкаф. Собрания сочинений стояли стройными рядами по томам. Разрозненные издания располагались по фамилии автора и названию.

Эмма Владиславовна извлекла четыре книги из первого ряда верхней полки и достала находившуюся за ними шкатулку. Вытерла ладонью пылинки с глянцевой крышки, на которой звенела бубенцами тройка да горланила песни под гармошку развеселая свадьба. Дрожащими пальцами достала из шкатулки ромашку. Стебелек хрустнул, цветок упал, рассыпался в труху. Эмма Владиславовна ахнула, сгребла труху, завернула в газету. Вновь заглянула в шкатулку, извлекла из нее старое фото. На выцветшем снимке – маленький ребенок, который научился подниматься с животика, опираясь на ручки, и со счастливой улыбкой демонстрировал свое достижение.

«Топ-топ, топает малыш», – пропела Эмма Владиславовна, заметно фальшивя, и убрала шкатулку на прежнее место. По натуре внимательная к деталям, она давно заподозрила неладное. Теперь, после разговора с дочерью, все встало на свои места. Итак, что мы имеем, подытожила мысленно Эмма Владиславовна:

– незапланированная беременность;

– отсутствие мужа;

– необходимость продолжать обучение.

Если сложившуюся ситуацию пустить на самотек, размышляла она, это будет означать конец спокойной жизни. Нельзя однозначно сказать, что дети – это радость. Дети бывают разные. Кому это знать, как не педагогу. И отсутствие мужского воспитания может привести к избалованности ребенка, комплексам, проблемам. Вера еще молодая. У нее все впереди. Эмма Владиславовна устало прикрыла глаза.

* * *

Закрывшись в своей комнате, Вера упала ничком на кровать. Швырнула на пол подушку. Забарабанила руками и ногами. Но беззвучно, сдерживаясь. Вскочила. Погладила цветы на подоконнике. Герань заблагоухала так, будто невесть сколько ждала этой встречи. Вера открыла окно. Влетевший в комнату ветер тут же раскидал по комнате тетрадные листки. Вера бросилась их собирать и замерла перед зеркалом. На нее глядело толстое, красное, лохматое страшилище. Она приблизилась к зеркалу, чтобы прикоснуться своим носом к носу страшилища. Страшилище от этого стало еще страшнее.

«Что делать? Признаться? Не сегодня, точно. Может быть, завтра, после экзамена. Особенно если получится сдать на отлично. Или через неделю. Но не сейчас. Завтра действительно тяжелый день. Надо спрятать подальше комбинезончик и взять конспекты.

У Веры заныли зубы. Она отдавала себе отчет, что боится человека, который должен быть самым близким, самым любимым, самым родным. Она была практически уверена, что мама давно догадалась. И придумала эту ложь про странный звонок. Спросить прямо ей не позволяет что-то. Наверное, страх потерять контроль над ситуацией. Страх, что Вера приняла решение самостоятельно. Нет, пожалуй, другое. Боязнь интимных тем. Все люди как люди, живут просто. Но не мама.

При этом Эмма Владиславовна умела добиваться своего, не останавливаясь ни перед чем. Считала себя самой умной. Вера знала многие мамины уловки. Видела. Но одно дело, когда они направлены на других. Да, это неприятно и стыдно, будто замешана сама. Испытать же такие уловки на себе оказалось неприятно вдвойне.

Вера по-своему любила маму. Вера гордилась мамой. Но Вера всегда хотела немного другую маму. Как у Светы, лучшей подруги. Света обнималась со своей мамой, тетей Надей, ходила с затейливо заплетенными косичками, заказывала к обеду паровые котлетки, гречневые блинчики, куриную лапшу. Тетя Надя и Веру привечала: угощением, вниманием, добрым словом.

– Какая же ты красавица, Верочка, – приговаривала она, расчесывая длинные Верины волосы, – вырастешь, парни штабелями к твоим ногам падать будут.

Девчонки смеялись, потому что не понимали, что такое «штабелями» и почему падать будут.

Тетя Надя научила девчонок мыть пол так, чтобы мусор не скапливался в углах.

– Закругляйте тряпку-то, закругляйте. Ничего не оставляйте. И воду чаще меняйте, нечего лениться, – объясняла она спокойно и терпеливо.

Научила разговаривать с растениями.