Вера и разум. Европейская философия и ее вклад в познание истины

После падения Западной Римской империи в 476 году на её территории возникали, распадались, воевали друг с другом, объединялись, а порой и перемещались с одного места на другое многочисленные королевства, в которых правящей верхушкой были германцы, а народную массу составляли главным образом местные этнические группы – латиняне и кельты. Заметим, что то же самое произошло спустя несколько столетий в Восточной Европе, а именно на Руси, где правили варяги (древние скандинавы, принадлежавшие к тому же германскому этносу, что и правители Западной Европы Средневековья), а подавляющее большинство населения составляли славяне и угрофинны. Три столетия, с V по VII включительно, историки иногда называют «тёмными веками» – название, указывающее на малую изученность происходившего в этот период (тёмный – это «не совсем ясный»). Однако суть этой эпохи как раз очень ясна: в это время шли два наложившихся друг на друга процесса – один вещественный, другой духовный. Первый состоял в продолжении Великого переселения народов, которое улеглось в свои окончательные берега лишь к VIII веку. Второй процесс – христианизация овладевших большой частью Западной Римской империи «варваров», то есть германцев. Казалось бы, что ещё было нужно для восстановления империи – налицо и единая вера, и зримые остатки единой материальной цивилизации, вызывающие ностальгию по былой державной мощи. И когда передвижение племён в основном завершилось, попытка восстановления Римской державы действительно была предпринята Карлом Великим, объявившим себя в 800 году императором, но это административное образование оказалось непрочным, и в 843 году внуки Карла Великого разделили по Верденскому договору его империю на три части, которые, в свою очередь, стали дробиться на всё более мелкие владения, называемые феодами, и так в Западной Европе начал устанавливаться новый образ общественного и индивидуального бытия, называемый феодализмом. Вот что писал об этом известный историк начала XX века Н.И. Кареев:

«Феодализм, сначала подготавливавшийся, затем господствовавший и, наконец, постепенно разрушившийся, составляет одну из наиболее важных особенностей западноевропейской истории. Это разложение государства пришлось как нельзя более на руку Церкви. Сильная своей организацией, образованностью своих служителей в грубом варварском обществе, своим землевладением, которое всё более и более разрасталось, церковь на Западе могла вступить в успешную борьбу с государством, чтобы подчинить его своему влиянию и своему господству». Возникает вопрос: почему всё-таки Империю на территории Западной Европы восстановить не удалось ни Карлу Великому, ни позднейшим германским королям Оттонам, провозгласившим себя кесарями Священной Римской империи германской нации, и их державы оказались не более чем мыльными пузырями? Можно ли объяснить это как-то более убедительно, чем сказав «В одну реку не войдёшь дважды» или «Разбитую чашку не склеишь»?

Объяснение есть. Империя – сложнейшее жизнеустроение, которое не может свалиться с неба, даже если всё население будет желать этого и молиться об этом, – она должна созреть в ходе длительного исторического процесса. Исторический же процесс, подготавливающий и порождающий империю, всегда есть распространение культуры и организованности, накопленных в некоем зародышевом центре, на окружающие общества, менее культурные и менее организованные. Этот зародыш становится сердцем будущей империи и, что очень важно, ясно понимает и ощущает суть своей миссии как упорядочивающей и просветительной. В метафизическом смысле империя превращает хаос в космос, бесформенность в структуру, неразбериху в систему. Вовлекаемые в орбиту этой борьбы с энтропией люди превращаются из «жителей» в «граждан империи», которые должны проникнуться идеей этой борьбы, почувствовать себя миссионерами, несущими прогресс отсталым народам. И они действительно проникаются этой идеей, приспосабливают к ней своё мировосприятие. Имеющие место и в других обществах чувства долга и служения здесь достигают высшего выражения, патриотизм и верность Отчизне становятся своеобразным культом, который нисколько не мешает обычному религиозному культу, а лишь дополняет его. Имперская идея меняет сознание народа, делает его по своим внутренним характеристикам народом державным, и только страна, населённая таким народом, может стать настоящей империей, независимо от того, как она будет официально именоваться. Но как могли бы за два-три столетия образовать державный народ полукочевые германские племена, с удовольствием вписавшиеся в необычайно комфортную для них римскую цивилизацию, но совершенно неспособные по своему складу характера её воспроизводить? Империя нравилась им как потребителям, а исполнять те тяжёлые повинности, на которых она только и может держаться, они не хотели. Так что поговорка «Разбитую чашку не склеишь» всё-таки уместна и тут: расчленить империю германцы смогли, а срастить ее куски им было не дано.