Вера и разум. Европейская философия и ее вклад в познание истины

«Я признаюсь откровенно, что я уверен не только в действительном существовании мира природного со всем живущим в нём и не только в бытии своей души и тела и в тождестве своей личности, но ещё уверен и в том, что с Божией помощью могу философски оправдать свою уверенность. Но именно ради этого и дорого предварительное методологическое сомнение как относительно внешней, так и относительно внутренней реальности, ибо этим сомнением не только полагается начало философского процесса проверки наших мнений, но и обусловливается желанный конец его, который никак не будет простым возвращением к прежнему верованию, а должен выразиться в новом, лучшем понимании мира».

Мы уже говорили, что настоящая философия включает в себя умение додумывать всякую мысль до конца, не бросая её на полдороге. В приведённом отрывке Соловьев продемонстрировал, что умел это делать лучше всех других, в частности, лучше Беркли. Беркли говорит: «Когда я не смотрю на вещи, они перестают существовать», но это не доведённая до логического конца мысль. Соловьёв договаривает её: «Когда я не смотрю на вещи, и не вспоминаю о них, я сам перестаю существовать, ибо моё “Я” обретает реальность только как антитеза тому, что есть “не Я”, то есть вещам». Исчезают вещи, исчезаю я. И Соловьёв надеется с помощью Бога и философии преодолеть сомнение не только в бытии вещей, но и в своём собственном бытии.

Сумел ли Владимир Соловьёв выполнить свою дерзкую программу философского обоснования нашей природной уверенности в существовании объективной действительности? Сумел и это, и нечто большее: нарочито не обращаясь к Откровению, то есть средствами только философии, показал, в чём состоит эта действительность. Это сделано им в работе «Чтения о Богочеловечестве».