Вера и террор. Подлинная история "Чёрных драконов" (СИ)

Соня ничего не ответила. Она прошла в другой конец кабинета и стала смотреть в окно. В сумерках еще можно было различить серые стены домов, на которых за один день появились изображения герба «Черных драконов», анархические символы, портреты Кэно и надписи вроде: «Anarchy for this fucking world!», «Kano, you will live forever!», «Vivat anarchia! We fuck them all!», «Kano, we’ll remember you!». Сильнее всего ее поразила самая огромная, красно-черная надпись на стене прямо перед окном: «Kano. We forgive and ask for the forgiving». На улицах толпились огромные сборища людей, одетых в черную кожу или камуфляж. В руках одни держали черные и красные флаги анархистов, другие — зажженные свечи. Кто эти люди? Единомышленники «Черных драконов». Воздают почести памяти погибшего кумира. Только где они были, когда «Черные драконы» гибли за свои идеи? Где они были, когда в Кэно — их кумира и героя — стреляли? И что они здесь делают теперь? Что пытаются доказать? Что они всегда были за Кэно, только боялись сказать? Арестов, преследований, смерти боялись? А теперь кому эти признания нужны! Кэно не услышит! Прощения, о котором они просят, от Кэно они не дождутся — нет больше этого человека, и их прощение не вернет его. А сейчас придут стражи порядка и разгонят этот митинг.

Уже идут. Уже звучит приказ: «Сомкнуть щиты!» И три сотни человек с дубинками и щитами, в касках, в один голос отвечают: «Есть!». Побоище началось. Толпа с таким же единодушным криком «За Кэно!» выхватывает оружие, начиная от автоматов и ружей и заканчивая кастетами и бейсбольными битами. Резня… К утру здесь останутся только трупы бунтарей. Кровь на асфальте будут присыпать песком.

Соня сорвала с шеи военный жетон. Она увидела истинное лицо своего «правого дела». Сегодня, как показалось ей, человечество запустило программу самоуничтожения. «Человек всегда бывает добычей исповедуемых им истин», — всплыла знаменитая фраза одного философа в сознании лейтенанта, а в глазах отражалась бойня между агентами, слепо выполнявшими чужой приказ, и анархистами, ринувшимися в бой с именем Кэно на устах.

— Правда, один из «Черных драконов» убил Мавадо, — продолжал свой отчет о проделанной работе Джакс, — но я сам виноват: не нужно было сажать их в одну камеру. Он дал нам чистосердечное признание, и теперь дело можно закрыть. Знаешь, что попросила та рыжая террористка? — майор засмеялся. — Похоронить Кэно. Причем достойно. Он, видите ли, «заслужил».

— Чего смеешься-то? — с укором ответила Соня. — Вполне закономерная просьба…

Она вспоминала лозунги анархистов, красивые лозунги, как говорила она сама. Ее мучил вопрос: неужели это действительно конец? Конец борьбы. Столько лет… и вдруг напрасно… Это страшная участь. И смех майора теперь звучал совершенно неуместно и нелепо на фоне таких траурных мыслей.

— Ха-ха! Да не смеши меня, Соня! Еще скажи, что собираешься эту просьбу выполнить?

Соня резко повернулась и возмущенно взглянула на Джакса.

— Я тебе не Соня, а лейтенант спецназа Соня Блейд! Это — во-первых. А во-вторых, я действительно выполню эту просьбу. Думай что хочешь, — она запнулась, говорить было очень сложно — ранее она никогда не могла и мыслить, а сейчас не могла поверить, что способна сказать такое: — думай, что хочешь, но я теперь уверена, что они все заслужили это. Они тоже люди. У них была идея. И они за нее погибли.

Джакс тоже не мог поверить тому, что услышал. Он усмехнулся, но его сарказм сменился негодованием.

— И с каких это пор, интересно мне знать, мы хороним террористов? — грозно прикрикнул он. — Что скажете, товарищ лейтенант?

Соня опустила голову. Ей почему-то снова вспомнилась смерть Векслера. Но отчетливее всего сейчас обозначилась в ее памяти фраза Кэно: «Идешь с пистолетом на безоружного? Дерись по-честному, как мужчина, а то стрелять в спину умеют все!».

— Джакс, выметайся! — резко приказала она, подняв глаза.

— Я тебе не Джакс, а майор спецназа Джексон Бриггс! Научись разговаривать со старшим по званию! — гневно закричал он.

— Да мне начхать на тебя и твое звание, — равнодушно ответила она. — А уволишь меня — я скажу тебе спасибо. А сейчас убирайся — и без тебя тошно…

— Не ожидал от тебя, — подавленно произнес он. — И было бы из-за кого? Из-за террориста!

Майор ушел, хлопнув дверью так, что она чуть не слетела с петель.

* * *

В день похорон Кэно была сильная гроза. Его хоронили в его старых черных в серую полоску штанах и военных ботинках, в потертой, поношенной косухе и футболке «Iron Maiden» «A Matter of Life and Death». Его черный гроб был окован сталью, и на крышке была стальная пластина, на которой был выгравирован герб «Черных драконов» и надпись: «Свобода или смерть!». Но иногда даже смерть это свобода.