Вера и террор. Подлинная история черных драконов.

силуэт таял в вечерних сумерках. Он ушел в ночь... и более не вернулся.

Кобра еще долго сидел у главного въезда, слушая ужасающие,

лихорадящие душу звуки боя. Он боялся этой войны, боялся смерти, но в

душе жалел, что он не там. Может, даже жалел, что не погиб, и что ему

приходиться жить с воспоминаниями обо всем, что произошло на Манхеттене.

Раздался сигнал тревоги. Кобра бросился в главный зал. Там стояли

Кэно, Кира и Джарек. Они смотрели на мониторы, отображавшие информацию с

камер наблюдения. Главарь тревожно пристукивал правой ногой и

перебрасывал в руке нож.

- Агенты полковника Блейда на базе, - удрученно сообщил Джарек. –

Прошли через черный ход. Вопрос в том, как им удалось...

Кэно опустил нож и замер, подперев голову кулаком.

- Среди нас предатель, - на выдохе мрачно изрек он. – Тот, кому есть,

за что меня ненавидеть. Тот, кто выжил после атаки «Красных драконов».

Тот, кого сейчас на базе нет...

- Кабал! – предположила Кира.

Кэно склонился над пультом управления, напряжено стуча пальцами по

кнопкам, вводил какую-то комбинацию цифр. Он запустил программу, на

мониторе загорелись цифры таймера.

В этот момент за спинами анархистов грянул взрыв. Тяжелая дверь

рухнула на пол, на нее посыпались бетонные обломки стены и серо-бурая

пыль. В зал вошла лейтенант Соня Блейд. Кэно медленно повернулся к ней

лицом и взглянул на нее с безнадежной тоской. Былого блеска во взгляде

Кэно уже не было – его глаза были пусты, в них была непроглядная, вечная

тьма.

- Привет, детка. Снова скучала по мне?

- Я намерена вызвать тебя на честный поединок, Кэно!

Кэно сделал несколько шагов вперед, хромая на левую ногу, и встал

перед ней, гордо расправив плечи.

- Вызов принят, - проговорил он, устало понурив голову. – Выбирай: в

рукопашную, на ножах...

- Нет! – крикнула Кира и метнулась к Кэно. Она заслонила его собой,

ее руки легли на рукояти ножей. - Драться с тобой буду я!

- Детка, ты чего? – опешил Кэно. – С ума сошла? Это я должен

прикрывать тебя.

Кира положила руку ему на грудь и взглянула ему в глаза с сочувствием

и болью:

- Ты не в лучшей форме, чтобы сражаться. Ты сам говорил: я

единственный способный боец. Уходи с Коброй и Джареком. Вы знаете, куда

идти...

- Нет! – закричал Кобра, самоотверженно бросившись вперед. Он взял

Киру за руку и шепнул ей на ухо: - Я не уйду. Я прикрою тебя, Кира.

- Двое на одного – это не по-честному, - проговорил низкий голос из

коридора, и в зал вошел майор Бриггс.

Кэно, задыхаясь от злобы, бросил на него такой взгляд, точно метнул в

чужое сердце нож.

- А усиливать себя в четыре раза – это честно? – яростно вскричал он.

– Эх, а Тремор кирпичи ребром ладони разбивал... Кобра, уходи! Этого

гада я возьму на себя!

- Я же сказал, что не уйду! – закричал парень. – Я прикрою вас! – он

подбежал к Джареку и незаметно вручил ему ключи: - Ты знаешь, куда идти...

Неожиданно в зал вошел еще один человек. Он остановился перед

взорванной дверью, на его лицо легла тень. Кэно вспомнил, что уже видел

этот образ. Человек был в старой одежде, в тяжелых истоптанных сапогах,

его покрытые ожогами руки в черных перчатках были сжаты в кулаки, по

плечам спадали ровные черные волосы.

- Теперь все по-честному. Три на три, - сипло проговорил он и шагнул

вперед. Это был Кабал.

- Что ж, все мы здесь выкупаны в крови, и не раз, - злобно произнес

Кэно, глядя на Кабала, - душа каждого из нас намертво погрязла в омуте

грязи и крови. Но есть один порок, который не прощаем даже мы – конченые

психопаты и головорезы: это предательство!

- Я не на твоей стороне, - презрительно говорил Кабал. – При том уже

давно. Знаешь, кто я на самом деле? – Кабал снял респиратор, показывая

то, что раньше было лицом. - Смотри на это лицо, тварь, – может,

узнаешь, найдешь под шрамами знакомые черты? Кто я? «Обкуренный

недоносок» – так ты говорил? – «вечно пьяный грязный безмозглый панк»,

которому ты в 1988 году подкинул наркоту! Из-за тебя я попал в «Лагерь

гладиаторов»! К твоему несчастью, одноглазый кретин, я выжил и вернулся

на свободу, отмотав строк в тюряге особо строгого режима! Как же тебе не

повезло, что я не сгнил там заживо – я вернулся в клан лишь затем, чтобы

уничтожить тебя! Теперь понимаешь, как давно я тебя ненавижу?! Это ты

сломал мою жизнь, Кэно!

- Жизнь? С этим я тебе помогу – ты умрешь, сучара!

Кэно смотрел на лица врагов, тяжело и хрипло дыша от ожесточения. Он

напряг все мышцы, оскалил зубы, стал в боевую стойку. Его агрессия

ожидала молниеносного выхода, выброса всей накопившейся в душе горести и

злобы. Но в глубине души не оставалось ничего, кроме боли.

- Тысяча чертей! – сокрушался он про себя. – Поклялся служить клану,

сражался со мной плечом к плечу, из тюряги помог меня вытащить, но в то

же время копал под меня, ненавидел всем сердцем и готовился уничтожить!

Не-ет, я подозревал. Я знал! Просчет! Но ведь сражался за меня – и

предал! Самая грязная тварь из всех, что я знал!

Он чувствовал себя одиноким, сорвавшимся с цепи зверем, готовым

перегрызть глотку тому, кто посадил его на цепь. И он был готов, как

волк, взвыть от отчаянья. И этот дикий вой разломал бы небеса на