Вера и террор. Подлинная история "Чёрных драконов" [СИ]

Кэно склонился над пультом управления, напряжено стуча пальцами по кнопкам, вводил какую-то комбинацию цифр. Он запустил программу, на мониторе загорелись цифры таймера.

В этот момент за спинами анархистов грянул взрыв. Тяжелая дверь рухнула на пол, на нее посыпались бетонные обломки стены и серо-бурая пыль. В зал вошла лейтенант Соня Блейд. Кэно медленно повернулся к ней лицом и взглянул на нее с безнадежной тоской. Былого блеска во взгляде Кэно уже не было — его глаза были пусты, в них была непроглядная, вечная тьма.

— Привет, детка. Снова скучала по мне?

— Я намерена вызвать тебя на честный поединок, Кэно!

Кэно сделал несколько шагов вперед, хромая на левую ногу, и встал перед ней, гордо расправив плечи.

— Вызов принят, — проговорил он, устало понурив голову. — Выбирай: в рукопашную, на ножах…

— Нет! — крикнула Кира и метнулась к Кэно. Она заслонила его собой, ее руки легли на рукояти ножей. — Драться с тобой буду я!

— Детка, ты чего? — опешил Кэно. — С ума сошла? Это я должен прикрывать тебя.

Кира положила руку ему на грудь и взглянула ему в глаза с сочувствием и болью:

— Ты не в лучшей форме, чтобы сражаться. Ты сам говорил: я единственный способный боец. Уходи с Коброй и Джареком. Вы знаете, куда идти.

— Нет! — закричал Кобра, самоотверженно бросившись вперед. Он взял Киру за руку и шепнул ей на ухо: — Я не уйду. Я прикрою тебя, Кира.

— Двое на одного — это не по-честному, — проговорил низкий голос из коридора, и в зал вошел майор Бриггс.

Кэно, задыхаясь от злобы, бросил на него такой взгляд, точно метнул в чужое сердце нож.

— А усиливать себя в четыре раза — это честно? — яростно вскричал он. — Эх, а Тремор кирпичи ребром ладони разбивал… Кобра, уходи! Этого гада я возьму на себя!

— Я же сказал, что не уйду! — закричал парень. — Я прикрою вас! — он подбежал к Джареку и незаметно вручил ему ключи: — Ты знаешь, куда идти.

Неожиданно в зал вошел еще один человек. Он остановился перед взорванной дверью, на его лицо легла тень. Кэно вспомнил, что уже видел этот образ. Человек был в старой одежде, в тяжелых истоптанных сапогах, его покрытые ожогами руки в черных перчатках были сжаты в кулаки, по плечам спадали ровные черные волосы.

— Теперь все по-честному. Три на три, — сипло проговорил он и шагнул вперед. Это был Кабал.

— Что ж, все мы здесь выкупаны в крови, и не раз, — злобно произнес Кэно, глядя на Кабала, — душа каждого из нас намертво погрязла в омуте грязи и крови. Но есть один порок, который не прощаем даже мы — конченые психопаты и головорезы: это предательство!

— Я не на твоей стороне, — презрительно говорил Кабал. — При том уже давно. Знаешь, кто я на самом деле? — Кабал снял респиратор, показывая то, что раньше было лицом. — Смотри на это лицо, тварь, — может, узнаешь, найдешь под шрамами знакомые черты? Кто я? «Обкуренный недоносок» — так ты говорил? — «вечно пьяный грязный безмозглый панк», которому ты в 1988 году подкинул наркоту! Из-за тебя я попал в «Лагерь гладиаторов»! К твоему несчастью, одноглазый упырь, я выжил и вернулся на свободу, отмотав строк в тюряге особо строгого режима! Как же тебе не повезло, что я не сгнил там заживо — я вернулся в клан лишь затем, чтобы уничтожить тебя! Теперь понимаешь, как давно я тебя ненавижу?! Это ты сломал мою жизнь, Кэно!

— Жизнь? С этим я тебе помогу — ты умрешь, сучара!

Кэно смотрел на лица врагов, тяжело и хрипло дыша от ожесточения. Он напряг все мышцы, оскалил зубы, стал в боевую стойку. Его агрессия ожидала молниеносного выхода, выброса всей накопившейся в душе горести и злобы. Но в глубине души не оставалось ничего, кроме боли. «Дьявол! — сокрушался он про себя. — Поклялся служить клану, сражался со мной плечом к плечу, из тюряги помог меня вытащить, но в то же время копал под меня, ненавидел всем сердцем и готовился уничтожить! Не-ет, я подозревал. Я знал! Просчет! Но ведь сражался за меня — и предал! Самая грязная тварь из всех, что я знал!».

Он чувствовал себя одиноким, сорвавшимся с цепи зверем, готовым перегрызть глотку тому, кто посадил его на цепь. И он был готов, как волк, взвыть от отчаянья. И этот дикий вой разломал бы небеса на осколки, которые рухнули бы вниз, разбиваясь о землю с протяжным горьким звоном, с каким упали бы на землю горячие слезы боли. Но слез у этого гордого одинокого зверя нет. Есть только его вой и растущее безумие в горящих глазах.

— В бой! — выкрикнула Соня.

— За анархию! — взревел во все горло Кэно, вскинув вверх кулак, и началась битва.

Кобра ринулся на Кабала. Кабал с ускорением отбежал в сторону, затем развернулся и бросился бежать обратно, задев при этом Кобру кулаком по спине так, что парень, выгнувшись назад, закричал от боли и упал на пол.

Кира в прыжке ударила ногой сверху вниз по плечу Сони. Ей удалось сбить противника с ног, но ненадолго. Лейтенант ударила ногой с разворота, Кира пригнулась и ушла от удара. Она снова бросилась в атаку.