Вера и террор. Подлинная история "Чёрных драконов" [СИ]

Даже не думай, что я буду твоим рабом,
Пусть у тебя и есть богатство и власть.
Даже если ты пронзишь мое сердце клинком,
Я не покорюсь тебе, знай.
Сегодня большой праздник — все радуются, но не на моей земле.
Ибо разрушена моя страна.
Что случилось? К нам пришли волки — зачем?
За что отняли последний кусок хлеба у меня?
Почему стала для них добычей моя свободная земля?
Почему стала для них добычей моя свободная земля?

Ее голос будто разносился по горным хребтам и склонам мелодичным неторопливым напевом:

Почему стала для них добычей моя свободная земля?

— О чем песня? — заслушиваясь, спросил Картер.

— Потом как-нибудь сделаю тебе вольный перевод, — швырнул ему Кэно. Джефф понял, что таким образом его попросили заткнуться. Он закрыл глаза, слезящиеся от света солнца, и вздрогнул от неожиданности, когда к приятному голосу Киры присоединился грубый низкий голос главаря, уверенно подпевавший на пушту:

Почему стала для них добычей моя свободная земля?

— Откуда ты знаешь наш язык? — удивилась Кира.

— Я знаю очень много языков. В нашем клане есть выходцы со всего мира. От них я и узнал все эти говоры, диалекты… Говорить я могу свободно, а вот писать умею только на родном английском. Иногда записываю слова на других языках латинскими буквами. В клане меня понимают, но, право, это глупо… Пушту — достаточно красивый язык.

Кира ничего не ответила, а снова запела свою горькую песню.

— Этот перевал, — сказал Кэно, останавливая «Симург». — Достаем оружие и ждем. Автомобиль придется пустить под откос…

— Нам, может, еще куда-нибудь доехать нужно будет! — возразил Джарек. — Просто нужно оставить его где-нибудь.

На примете оказался полуразрушенный дом в покинутой деревне недалеко от перевала. Джип оставили рядом. По одну сторону горной дороги анархисты поставили миномет, по другую — крупнокалиберный пулемет. Каждый вооружился автоматом Калашникова, Кира осталась с Кэно у пулемета, миномет обслуживали Джарек и Джефф Картер. Теперь оставалось только терпеливо ждать.

На горы спускался туман.

— Аллах покровительствует нам, — шепнула Кира.

— Конечно, у тебя и волос с головы не упадет без воли Аллаха! — усмехнулся Кэно. — Но туман действительно сослужит нам хорошую службу.

В тумане показались проблески фар.

— Идет колонна! — довольно проронил Кэно.

Анархисты начали стрелять по автоколонне. Никто не мог понять, откуда шла основная стрельба — из пулемета или из миномета. В живых остался только один из врагов, и тот был очень тяжело ранен.

— Ну что, не хочешь исповедаться перед смертью? — спросил Кэно. — Имя?

— Рахим Ашери, — прохрипел афганец, глотая собственную вязкую кровь.

Кэно усмехнулся — им несказанно повезло. Не мешкая, он схватил умирающего Рахима Ашери за грудки и заорал ему в лицо:

— Кто заказчик?

— Пилигрим. Аарон Фьюри, — ответил моджахед из последних сил. — Только прошу: похороните меня согласно моей вере…

Его голова бесчувственно упала набок, дыхание затихло, с губ сорвалось несколько крупных капель крови, и сухая земля мгновенно впитала их. Кэно бросил мертвое тело. Он был удовлетворен результатом рейда — информация, данная Бесом, подтвердилась, и можно было не сомневаться в ее подлинности. Теперь следовало вернуться, разыскать Аарона Фьюри и через него выйти на вожака врагов…

Воздух начал рассекать громкий гул. Кэно поднял голову, щуря здоровый глаз от лучей беспощадного солнца.

— Вертолет! — указал в небо над горами Джарек.

— Шурави?! — забеспокоилась Кира.

— Подожди! — остановил девушку Кэно. — Стой и не двигайся.

Вертолет снижал высоту и вскоре приземлился невдалеке от анархистов. Из вертушки вышел высокий человек, одетый в черное. Кэно сделал несколько шагов вперед, остановился и во все горло закричал:

O-o-o-o, my eyes — they see, but I can't believe,
O-o-o-o, my heart is heavy as I turn my back and leave.

Джарек и Картер узнали идущего навстречу главарю Призрака. Байкер во все горло напевал:

Like the eagle and the dove,
Fly so high on wings above,
When all you see can only bring you sadness,
Like a river we will flow,
On towards the sea we go,
When all you do can only bring you sadness,
Out on the sea of madness.

— Опять эта песня? — удивился Джефф.

Кэно усмехнулся:

— Это пароль. Неужели Джарек не сказал?