Вера и жизнь

Все это застойное благополучие обрушилось вместе с СССР – не только из-за общего социально-экономического коллапса, но и потому, что неожиданно пришлось восстанавливать и строить новые храмы, открывать монастыри и семинарии, создавать воскресные школы. Как было сказано в одном из документов Архиерейского Собора 1992 года, наша Церковь «стала Церковью бедных». Уволились из ОВЦС вальяжные переводчики и протокольщики, привыкшие к куче «сверхурочных» и компенсаций за «непредвиденные расходы» вроде покупки сувениров или угощения иностранных гостей в дорогущих барах. Синодальный аппарат начал переживать социальную маргинализацию – впрочем, вместе со всеми тогдашними работниками интеллектуального труда. Одежду мы могли себе позволить лишь самую дешевую. Основным местом для рабочих сплетен стали ларьки у метро «Тульская» – в ресторан гостиницы «Даниловская» было страшно даже заглянуть. Таким положение оставалось практически все 90-е годы. Священники жили в это время не сильно лучше. Начальство жизненными условиями сотрудников, прямо скажем, интересовалось не сильно.

Впрочем, для меня это было делом десятым. Как только владыка Кирилл заговорил со мной о принятии священного сана, я немедленно согласился. В апреле 1991 года стал диаконом, на следующее Рождество – священником. Ни при каких жизненных обстоятельствах – материальных, духовных, «карьерных» – не пожалел об этом выборе.

Урок на будущее

Главное богатство Церкви – это люди. Терять их по черствости или из ощущения того, что «на наш век прихожан хватит», – главная для Церкви трагедия. Очень многие ушли обиженными в мир иной, а кто-то – в неверие, в секты, в расколы. Иногда для архиерея и священника главное – не мешать. Дать человеку раскрыться, увидеть в нем талант и очень бережно корректировать ошибки. Именно в этом, а не в «переформатировании» людей под себя – искусство пастыря, преподавателя духовной школы, церковного администратора. Если человек в Церкви чувствует, что его не любят, ему не доверяют – всегда жди беды. Такая беда происходила на моей памяти не раз – и те, кто людьми пренебрегал, всегда оказывались у разбитого корыта. Служить Богу без служения ближним нельзя, как бы ни были иногда эти ближние – в отличие от «дальних» – сложны, неудобны, нефункциональны. В праздники и в будни, в веселье и в трудностях надо быть вместе. Не может служитель Человеколюбца Бога никого отвергнуть и из памяти «ластиком стереть». Ведь в вечности придется встретиться…

Иерархи

Патриарх Пимен

Что только ни говорили и ни писали – в «самиздате» и «тамиздате» – про Святейшего Патриарха Пимена! «Брежневский Патриарх», «слуга режима», «молчащий глава молчащей Церкви»… Этот Первосвятитель действительно не отличался красноречием и, прямо скажем, не любил говорить. Не отличался он и жизненной активностью. Избрали его под жестким контролем властей, которые испугались основного и, бесспорно, более одаренного конкурента – митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима (Ротова). Владыка Никодим активно выращивал церковные кадры, много выступал, часто бывал на Западе, ярко служил, предлагал церковные реформы. Злые языки – думаю, небезосновательно – обвиняли его в симпатиях к Ватикану и в стремлении объединить Православную Церковь с Католической. Власти, естественно, опасались всего этого, особенно в период брежневского «застоя». Точно так же многие во власти в 2009 году боялись избрания Патриархом яркого и активного митрополита Кирилла и втайне пытались этому противодействовать.