Вера Холодная. Королева немого кино

Не случайно, что именно в годы Первой мировой войны со всей ясностью определилась одна из главных функций кинематографа – “фабрики снов”, функция “освобождения человека от тяжести давящих впечатлений”. Это было во всем мире, не только в России. Отличие России от других кинематографических держав заключалось лишь в том, что, возникнув здесь и сначала формируясь более медленно, кинематограф наверстывал упущенное резким рывком уже непосредственно в военные годы. И война активизировала общий процесс. Однако, как показывает вся дальнейшая история кинематографа, “фабрика снов” работала на полную мощность далеко не только в трудные времена человечества, не только в периоды войн, катастроф и депрессий. Уводящая от действительности «иллюзия-реальность» экрана равно необходима была человечеству в периоды подъемов, спадов, экономических чудес, бумов, кризисов и т. д., а «тяжесть давящих впечатлений», как подтвердило дальнейшее, оказывалась неравнозначной бедности, лишениям, классовым антагонизмам, социальным контрастам. “Тяжесть давящих впечатлений” возникала и от материального благоденствия, процветания, богатства, которые не приносили человечеству счастья и духовной полноты.

Вот эта универсальность потребности кинематографического “отвлечения”, продолжавшей не только существовать, но и утверждаться на протяжении всего XX века, является феноменом. Несмотря на рождение и плодотворное движение вперед великого кинематографа-искусства, несмотря на возникновение самых разных новых функций кинематографа – исследователя, просветителя, пропагандиста, создателя великих эстетических ценностей, – кинематограф «отвлечения» остается наиболее мощным, наиболее массовым, что могут продемонстрировать статистика и анализ общей картины репертуара кинотеатров, взятые на любой день, в любой стране, с начала века по сегодня.

Как только кинематограф, в 10-х годах пройдя стадию репродуцирования других искусств и первоначального документального эмпиризма, почувствовал себя самостоятельной и особой сферой массовой культуры, возникла потребность в собственных, своих “лицах экрана”, в собственных героях, связанных с действительностью той же особой связью, какой связана с живой реальностью «иллюзия-реальность» экрана. Эти лица должны были быть подлинными, общераспространенными, типичными, узнаваемыми. И вместе с тем они должны были собирать в себе, концентрировать, идеализировать и просветлять свойства, выражения и черты, разбросанные в реальной жизни по многим и многим людским физиономиям. Это должны были быть правдивые портреты современников, однако преображенные, резко и ярко высвеченные искусственным кинематографическим светом павильона и светом экрана.

В России это началось в 1914–1915 годах. И, конечно, как раз тогда, в самый подходящий момент, на кинофабрику пришла молодая женщина, жена скромного московского юриста, дочь провинциального учителя Вера Холодная».

VI

Следующий фильм, в котором Холодную опять-таки снимал Бауэр, – «Дети века».

Еще одна психологическая драма – собственно говоря, Веру Холодную снимали практически в одних только «салонных» мелодрамах: красивая женщина среди красивых предметов, красивых мужчин и красивых страстей… Иногда это все вершила еще и красивая смерть. Было несколько экранизаций классики и несколько исторических постановок, но настоящую славу и популярность Вере Холодной принесли именно роли ее в мелодрамах.

«Дети века» – в отличие от наивно-мистического «Пламени неба» – драма с претензией на серьезность, с некоей даже социальной проблематикой. Тема «маленького человека» в высшей степени популярна в русской литературе XIX – начала XX века. Кто только не обращался к ней! Пушкин, Гоголь, Достоевский, Чехов… Да, собственно, все великие и менее великие русские писатели так или иначе рассматривали эту тему в своем творчестве. Справедливо было предположить, что красивая мелодрама, в которой помимо прочих будет затронута и эта животрепещущая тема, будет принята зрителями с особенной благодарностью.

Героиня, которую предстояло сыграть Вере Холодной в «Детях века», по сути, гораздо ближе ей, нежели все предыдущие: Мария Николаевна Торопова – любящая супруга скромного банковского служащего, мать прелестного годовалого ребеночка. Она живет в скромной, но уютной квартирке: детали обстановки весьма узнаваемы – полосатые обои, машинка «Зингер» и колыбелька под белым пологом. Одета Мария Николаевна тоже скромно и мило: белая блузка, темная клетчатая юбка, темный жакет, белая шляпка с ромашками. Так живут и так одеваются тысячи зрительниц… Евгению Францевичу Бауэру – страстному поклоннику красоты, роскоши и вещественного изобилия на экране – должно быть, скучно было создавать такие обыденные декорации для своего фильма! Но комната и наряд героини – узнаваемы, а значит, и у зрителей отождествление себя с происходящим на экране будет более полным и глубоким.

Мария Николаевна ведет самую обычную жизнь. Строчит на машинке, играет с малышом, кормит мужа ужином. Ходит за покупками…