Вера, Надежда, Виктория

Компания дружно направилась к выходу, вдоль бесконечных торговых рядов с разными ярмарочными разностями. Так что тоже получилось не быстро. Потом миновали выход в метро и по подземному переходу пересекли неширокое Измайловское шоссе.

И вот они уже в лесу.

Здесь тоже довольно много гуляющих. И много солнца и света. Правда, исчезли картины и фарфоровые чайники. Зато появились сосны и высоченные липы.

В душах у тех, кто постарше, не исчезало ощущение какого-то с детства любимого праздника. Ну а кто помладше, был счастлив просто так, безо всяких аллюзий и ассоциаций.

Сплоченный коллектив прошел мимо рекомендованного Береславским ресторана. Решили еще чуть-чуть погулять: чертовски не хотелось уходить из-под лучей не слишком теплого, но такого яркого и праздничного солнца.

Все двинулись в глубь парка, чтоб минут через десять-пятнадцать развернуться обратно и тогда уж – на выходе – хорошенько поесть.

Постепенно дорожки сузились. Народу стало заметно меньше. А птичьих голосов и следов чьих-то лапок на чистом снегу – больше.

Хорошо!

На скамейках, стоявших через равные промежутки вдоль дорожки, почти никто не сидел. За все время – только старичок, кормивший воробьев раскрошенной булочкой. Да пара влюбленных, которым что на экваторе, что в морозильнике – лишь бы целоваться не мешали.

Поэтому когда у одной из скамеек собралась возбужденная мини-толпа – гуляющие не заметить этого просто не могли.

Все невольно повернули головы. И увидели то, что лучше бы не видеть: заплаканную мамашу, заплаканную бабушку, перепуганного отца, неловко тыкающего в кнопки мобильного телефона. Их малыш – лет шести-семи, примерно Маргариткиного возраста – лежал на скамейке, и одного взгляда было достаточно, чтобы понять, как ему плохо.

Вера Ивановна в одно мгновение преобразилась: из очень пожилой женщины, нежно, но надежно влекомой Вичкой и Борисом под руки, она стала тем, кем была всю жизнь – доктором Семеновой.

– Что случилось? – совсем не старым голосом спросила она у деморализованных родителей. – Я врач. Меня зовут Вера Ивановна.

Даже если бы кто-то спустился с небес, они не обрадовались бы больше.

– Он цветок понюхал, Вера Ивановна! – наперебой запричитали мама и бабушка. – В оранжерее! Буквально пять минут назад! И сразу стало трудно дышать! Мы вывели его на воздух – и вот теперь такой ужас!

– Раньше подобное когда-нибудь было? – Семенова-старшая слушала родственников пацана, а сама цепкими пальцами исследовала оплывающее на глазах горло.

– Никогда! – хором ответили те.

Отец наконец дозвонился до «Скорой» и объяснял диспетчеру, где они находятся.

– Что-нибудь антигистаминное есть? – спросила старая докторша.

Мамаша вместо ответа навзрыд заплакала – ребенок беспомощно открывал рот, явно не получая жизненно необходимого ему кислорода.

– Молчать! – как старшина, рявкнула Вера Ивановна. – Отвечать на вопросы!

– Нет, – почему-то похлопав себя по карманам, сказала бабушка. Мамаша продолжала всхлипывать, правда, теперь беззвучно.

Вичка с ужасом смотрела в лицо малыша, разом вспомнив Бабулин рассказ об умершем от удушья мальчике. И о законе парных случаев, о котором услышала тогда же.

Господи, упаси нас от таких парных случаев!

Отек на глазах нарастал, мальчик хрипел и уже не стонал. Теперь даже не медикам становилось ясно, что ни одна, пусть и самая быстрая, «Скорая помощь» помочь мальчику не успеет. Это было ясно и Вере Ивановне.

На мгновение она оцепенела. Потом, похоже, приняла какое-то решение.

– Бориска, снимай дубленку! – приказала она.

Савченко мгновенно скинул легкую короткую замшевую куртку.

– Скатай в валик, положи мальчика на спину, валик – под шею. Голову запрокинь ему, чтоб кадык выступал.

Над головами людей нависла мертвая тишина. Казалось, даже птицы перестали орать.

Малыш лежал на спинке, запрокинув голову и безуспешно пытаясь захватить ртом хоть чуть-чуть воздуха. Никакого кадыка у такого маленького еще, конечно, не было.

– Вы уверены? – дрожащим голосом спросил несчастный отец.

– Если ничего не делать, он умрет через пять минут, – безжалостно ответила Вера Ивановна.

– Делайте, – тихо сказал мужчина.

– У кого есть нож? – спокойно спросила Вера Ивановна.

Она и в самом деле, приняв решение, успокоилась.

Нож нашелся у парня, подошедшего позже. Современный нож, модный, с удобным корпусом и множеством лезвий. Но главное – из хорошей, качественной стали и очень острый.

Вокруг лавочки с пацаном и его несчастными близкими уже образовалась небольшая толпа.

– Всем – два шага назад, – приказала Вера Ивановна.

Толпа покорно отшатнулась.

– У кого есть водка, спирт, коньяк? – продолжила свои ужасные приготовления доктор Семенова.

Водка нашлась у пожилого бомжа, недопитая треть бутылки. Он отдал ее трясущимися руками, но вовсе не потому, что ему было жаль жидкости, составлявшей основной смысл его существования.

– Бориска, протри нож обильно смоченной салфеткой. Надя, протри ему шею. Лей щедро, пусть лучше будет лишнее.

Она стояла над мальчиком и, как военачальник, осматривала поле предстоящей битвы.

Где-то высоко, в воздухе, громко каркнула ворона.