Вера, Надежда, Виктория

– Академия наук, – улыбчиво объяснил Береславский. – Осторожнее, не разбейте банки. Очень опасно, – когда он сильно пугался, то врал прямо-таки артистически, – про Академию наук было крупно написано на бортах «буханки». А ее нутро действительно было заставлено разной величины темными пластиковыми банками.

– Что везете? – по-русски спросил главный. – Почему опасно?

– Культуры микробов, – спокойно объяснил будущий профессор. – Чума и ботулизм. Будем делать вакцину.

Спрашивающий немедленно отошел от окна и что-то крикнул на своем языке. Горцы разом отшатнулись от машины.

На самом деле в некоторых банках (Ефим лично пробовал) был горный мед, подаренный гостям из далекой Москвы. Что в остальных – Береславский не знал: они эту машину взяли у коллег из города, а что уж те на вездеходном «уазике» изучали в горах, так и осталось тайной. Может, и в самом деле чуму и ботулизм.

– Короче, это были мои внучки, – вздохнул старый вор, закончив рассказ.

Круглов, естественно, давно забыл имя человека из услышанной в лагере истории. Да и историю, если честно, тоже забыл. Но когда старый вор позвонил и попросил помочь одному московскому профессору – сразу все вспомнил. Потому и помогает. И старику, сильно облегчавшему лагерную жизнь Николая Владленовича. И профессору, на взгляд Круглова поступившему с девочками, преследуемыми убийцами, абсолютно адекватно.

Все это Круглов вспоминал, привинчивая крошечные ботинки к смешным, как будто игрушечным лыжам и смазывая их мазью для теплой погоды – термометр опустился лишь чуть ниже нуля. На новых моделях лыж, кстати, ничего привинчивать и смазывать не нужно. Но Николай нашел в одном из магазинов старые, деревянные, к которым привык с детства, – ему хотелось все сделать собственноручно, чтобы подчеркнуть важность и значимость предстоящего события.

Сегодня они – несмотря на страх и ужас Лены – поведут маленького человечка в первый в ее жизни лыжный поход. Неважно, что кататься будут вокруг прямоугольника из четырех пятиэтажек. Главное, что поход.

Маргаритка крутилась рядом, еще не полностью поверив в предстоящее счастье.

– Дядя Коля, а мы точно пойдем в поход? – то и дело спрашивала она.

– Точнее не бывает, – уже раз в пятый отвечал Круглов, спокойно делая свое дело. – Ну, вот и порядок, – наконец сказал он.

Маргаритку соответствующе одели. Лена тоже взяла лыжи. Впервые с начала дочкиной болезни. Потом Николай молча вынул из упаковки медицинскую маску.

– А я? – спросила девочка. Обычно она очень не хотела носить маску на людях.

– А ты – как хочешь, – сказал Круглов. – Мы вот с мамой твоей обязательно наденем.

– Тогда и я надену, – решила Маргаритка.

Что и требовалось доказать.

Круглов довольно улыбнулся и подмигнул Лене.

Он переехал в их квартирку и жил здесь уже больше недели.

Лена пока переезжать в его хоромы отказывается. В пришедшее счастье она теперь верит с трудом. Ей теперь гораздо проще верить в несчастья.

Вот от этого и пытается потихоньку отучить ее Николай.

И непременно отучит.

Какие их годы…

Глава 17 Надежда и Ванечка 14 декабря 2010 года. Москва

Надежда медленно вела свою машину – поток по Садовому кольцу двигался еле-еле – и сама себе удивлялась. Что ж такого неожиданного случилось с ней за последнюю неделю?

В плане бизнеса – ничего. Или почти ничего. Изменения пока малые, однако в хорошую сторону. Ефим Аркадьевич вон приволок свои странные деньги, фактически полностью отработав авансы. А главное – создав задел для будущих действий.

Похоже, она не ошиблась в выборе соратника.

Если раньше Семенова сопротивлялась губернско-минздравовской мафии скорее из чувства протеста и брезгливости, то сегодня впереди замаячили некие предвестники возможных бизнес-результатов. Тоже, конечно, вилами по воде писано. Но лучше вилами по воде, чем битой по голове.

Да, афоризм получился – смешнее не придумаешь.

И все же какие-то подвижки в ее сознании произошли точно. Не только по бизнесу. И, возможно, не столько по бизнесу.

То, что случилось у нее с Ефимом на даче, брать в расчет смысла нет. Надежда не жалела об этом эпизоде – к Береславскому она относилась с теплом, – однако продолжения отношений не планировала.

И вдруг до нее дошло.

Причем сначала выкатилось слово, а уже потом – осознание ситуации. И слово это было – оттепель. До события на даче – или, может быть, чуть раньше – приоритеты были определены четко: Вичка, мама, фирма, после – все прочее. А теперь хочется чего-то еще. Приблизившегося, но все же недополученного во время их нежданного романтического свидания.

И если пару недель назад она была просто одной из многих железных бизнесвумен, то сейчас – пусть неявно, пусть не до конца осознанно: оттепель ведь еще не весна – Надежде Владимировне Семеновой захотелось совсем иного. Наверное, из того самого прочего.

Итоговая формулировочка, должно быть, выглядела бы так: встреча на даче не была искомым. Она была, скорее, напоминанием о том, что это – искомое – в природе в принципе существует. И оно очень, очень-очень, желанно для Надежды.