Вера, Надежда, Виктория

– А кто будет против? – устало улыбнулась женщина. – Все три фирмы аффилированы с «Росмедспецпоставкой». Фокус старый: своим деньги вернут сразу. А чужие просто не полезут. Даже при тридцатипроцентной рентабельности вносить семьдесят процентов своих тяжело. Я не найду деньги быстро: только-только рассчиталась со старыми долгами.

– Значит, в дефиците примерно двести восемьдесят миллионов рублей, – прикинул Ефим.

– Двести тридцать, – уточнила Семенова. – Мне дадут дополнительную скидку за объемы.

– А товарный кредит они тебе не дадут? Вы ж столько лет работаете.

– Дадут, – без оптимизма в голосе согласилась Надежда Владимировна. – На половину суммы. С отсрочкой на год, под пять процентов.

– Классно! – одобрил профессор. – Осталось сто пятнадцать «лимонов».

– Ага, – безучастно подтвердила дама. – Всего сто пятнадцать. Причем квартиру я закладывать точно не буду. Уже закладывала. Все равно не хватит. А у меня дочь и мама. Если у тебя есть – рискни. Условия поменяем.

Это был нечестный ход.

У Ефима сейчас не было и миллиона: он, с помощью все той же Семеновой, только-только начал выползать из собственного финансового кризиса.

– То есть дело лишь в деньгах? – Ефим не мог заставить себя согласиться с очевидным и бросить с таким трудом начатое.

– И в деньгах тоже.

– Что же мы, зря ездили в Псков? – тоже расстроился Ванечка. Он, похоже, был мужчиной азартным и не трусливым. Ефим почувствовал к Борщеву уважение и симпатию.

– А у тебя есть другие идеи? – спросила Надежда Владимировна.

Помягче спросила, чем Береславского. Не предложила ему внести свои.

Однако теперь всех удивил Ванечка.

– Больше тридцатки я сейчас из дела не выну, – огорченно сказал он.

Семенова так удивилась, что даже политкорректность потеряла:

– Из какого дела? Ты же мне говорил, что поваром работаешь?

– Я и работаю поваром, – отмахнулся Борщев. – В своих кафе.

Надежда с полуоткрытым ртом осталась переваривать внутрисемейную новость, а Ефим обрадовался. Ай да Ванечка, ай да молодец! Он всегда искренне радовался за хороших людей. Да и дефицит уменьшался еще на миллион американских долларов.

– Так это твоя сеть? – спросил Ванечку профессор.

– Нас два партнера, – ответил Надеждин жених. – На мою тридцатку можете рассчитывать. Больше пока нет.

– Проценты? – уточнил Береславский. Деньги счет любят.

– Ноль. Поработаем на благо российского здравоохранения. Но потерять миллион баксов все же не хотелось бы.

– Если мы выиграем тендер, они не смогут не заплатить, – сказал Ефим Аркадьевич. – Итого, в минусе – восемьдесят пять миллионов рублей.

Он уже примерно представлял, где их найдет. Жизнерадостный друг-банкир Вован полтора года как жил на Гоа, отрываясь на всю катушку. Однако разросшимся за двадцать лет бизнесом управлял по-прежнему четко: видать, «трава» еще не высушила ему мозги окончательно. Девять «первоначальных» «лимонов» баксов Вовка, конечно, не выделит – слишком большие деньги. А три «лимона» – даже меньше, чем три, – вполне.

Риска невозврата практически не было. Если тендер будет проигран, деньги останутся у Вована. Если выигран – то и пятнадцать процентов годовых с остатка долга не лишат предприятие коммерческого смысла. А в том, что Вован – человек не жадный и друзей помнящий, Ефим был уверен на все сто.

– О,кей, – сказал профессор. – Остальное я, похоже, найду. Гарантийные письма постараюсь получить до конца недели.

– Отлично! – обрадовался Ванечка. – Нельзя уступать этой своре.

– Идем дальше? – подвел итог Береславский, обращаясь к Семеновой. Она как-то явно потеряла кураж.

– Нет, – ответила бизнесвумен. – Не идем.

– Но почему? – Ефим потихоньку приходил от своего бизнес-партнера в бешенство. Сама же все заварила! И теперь, когда дело налаживается, – в кусты?

– Потому что, – откровенно грубо ответила Надежда. – Не волнуйся, твои услуги я оплачу полностью.

– Как это полностью? Пять процентов от тендера, как в случае успеха? – Его даже не деньги напрягали, хотя и они тоже. Но выпускать из рук почти пойманную жар-птицу?

– У нас нет успеха в тендере, – не согласилась Семенова. – Они придумают что-нибудь еще.

– Например?

– Например, не пустят нас внутрь здания с тендерным листом. А почта все потеряет.

– Нерешаемых проблем не бывает, – уперся Береславский. – Если, конечно, не слить матч до его начала. Решим и эти.

Ванечка молчал, но был явно на стороне профессора.

– А если решать будет некому? – спросила Надежда Владимировна.

– Это как? – не понял оппонент.

– А вот так, – она достала из сумочки что-то небольшое, похоже на бумажный кулечек.

Береславский аккуратно развернул кулек, покрутил содержимое в руках. Передал Ванечке.

– От «ТТ», я думаю, – сказал Борщев.

– Я тоже так думаю, – согласился Ефим Аркадьевич. – Калибр 7,62. А когда вы входили в тендер, вы не предполагали подобных средств давления?

– Предполагала, – совсем устало сказала Семенова. Береславскому аж жалко ее стало. Все же российский бизнес – не женское дело.

– Вичка получила такую же, – закончила фразу Надежда. – Причем свою я нашла в ящике собственного стола.

– Значит, кто-то посещал твой кабинет, – спокойно сказал Береславский.