Вера Падших

Ричард закатал левый рукав. Он достал меч – меч! – как вызов тому могуществу, что было вокруг. Чистый звон стали разнесся по залу.

Никки зачарованно слушала, как он излагает свои условия. Он указал мечом на свою недавнюю спутницу.

– Сестра Верна взяла меня в плен. Все время нашего путешествия я сопротивлялся. Но она сделала все возможное, чтобы привести меня сюда, разве что не убила и не перебросила тело через лошадиный круп. Хотя она мне тоже враг, я кое-чем ей обязан. Если кто-нибудь из вас из-за меня тронет ее хоть пальцем, я убью этого человека и перемирие закончится.

Никки и представления не имела о столь странном понятии чести, но каким-то образом понимала: оно соответствует тому, что она увидела в этих серых глазах.

Ричард порезал себе мечом предплечье, приложил обе стороны клинка к ране и держал, пока кровь не закапала с острия. Толпа ахнула. Никки отчетливо видела, что меч един с собственной магией Ричарда. Магия Ричарда дополняла магию меча.

Костяшки его пальцев, стиснувших рукоятку, побелели. Он поднял обагренный кровью меч.

– Я даю вам клятву крови! – вскричал он. – Тот, кто применит насилие против бака-бан-мана, против сестры Верны или против меня, пусть знает: перемирие закончится и между нами начнется война! Если же начнется война, я опустошу Дворец Пророков!

С верхнего балкона донесся насмешливый голос Джедидии:

– Что, в одиночку?

– Не хотите – не верьте. Вам же хуже. Я ваш пленник, и жить мне незачем. Обо мне сказано в пророчестве, я – Несущий смерть.

Повисло изумленное молчание. Скорее всего каждая женщина в этом зале знала о пророчестве, касающемся Несущего смерть, хотя точного его значения не понимал никто. Текст этого пророчества – как и многих других – находился в глубоком хранилище Дворца Пророков. И то, что Ричард знал его и осмелился упомянуть, наводило на мысль о самом жутком из всех толкований. Каждая из присутствующих в зале львиц сочла за благо спрятать когти. На всякий случай. Ричард убрал меч в ножны, как бы подчеркивая угрозу.

Никки поняла: то, что она увидела сегодня в его глазах, в его манере держаться, будет преследовать ее вечно.

И еще поняла, что должна уничтожить его.

Никки пришлось оказывать такие услуги и брать на себя такие обязательства, на которые она никогда не считала себя способной пойти, но она все же стала одной из шести наставниц Ричарда. И все полностью окупились, когда она сидела с ним наедине за маленьким столом в его комнате, легко держа его за руки – если можно сказать, что держишь за руки молнию, – пытаясь научить его касаться Хань, квинтэссенции жизни и души у обладающих волшебным даром. Но как Ричард ни старался, он ничего не чувствовал, что само по себе было весьма необычно. Однако даже отдаленное представление о той силе, что она ощущала в нем, зачастую практически лишало Никки дара речи, и она едва могла два слова связать. Никки как бы между прочим спрашивала об этом у остальных наставниц и поняла, что те ничего подобного не ощущают.

Она страстно желала уничтожить Ричарда – и столь же страстно желала сначала его понять.

Как только она приходила к выводу, что наконец-то постигла его необычный характер и теперь запросто может предсказать, как он себя поведет в той или иной ситуации, как Ричард тут же выкидывал нечто совершенно неожиданное, а то и попросту невозможное. Снова и снова он обращал в пепел то, что она считала основой понимания его сути. Никки часами сидела в одиночестве, глубоко несчастная, потому что это неуловимое нечто казалось совершенно на виду и все же постоянно от нее ускользало. Она понимала одно: это какой-то очень важный принцип.

Ричард, и так не слишком радовавшийся своему положению, с каждым днем отдалялся все больше. Потеряв всякую надежду, Никки решила, что час настал.

Когда она вошла в его комнату, чтобы дать ему, как она решила, последний урок, Ричард удивил ее, преподнеся редчайшую белую розу. Хуже того, он вручил ей эту розу с улыбкой и ничего не объяснил. Когда он протянул ей цветок, Никки была настолько потрясена, что смогла сказать лишь: «Благодарю, Ричард». Белые розы росли только в одном месте: опасной закрытой зоне, куда ни один ученик не мог проникнуть. То, что он явно смог это сделать и с таким нахальством вручил ей очевидное свидетельство, несказанно ее изумило. Никки осторожно держала розу пальцами, не зная, предупреждает ли он ее, вручая запретную вещь, что он Несущий смерть, и она отмечена, или же это просто проявление, хоть и странное, доброго отношения. Никки предпочла повести себя осмотрительно. И снова его сущность ускользнула от нее.