Вера Петровна. Петербургский роман (Роман дочери Пушкина, написанный ею самой)

Это была уже не та полная юмора Вера, в которой жизнь била ключом, чей радостный голос с утра до вечера наполнял и веселил родительский дом. Ее красота не изменилась, а для многих, возможно, стала еще ярче. Формы ее юной фигуры развились и округлились, и краски лица, всегда живые, стали мягче, нежнее. Но выражение глубокой печали пролегло между бровями и наложило отпечаток на все лицо. Редко кому удавалось остроумным, живым разговором на короткое время заставить ее забыть настоящее и вызвать воспоминание о солнечном свете, который раньше всегда озарял ее лицо.

В общественной жизни она вела себя с достоинством и спокойно, даже апатично, а свои светские обязанности исполняла по привычке. Только живительная сила молодости помогала ей переносить эту жизнь, и она думала, что эта сила скоро иссякнет…

Быстро приближающиеся шаги вывели Веру из мечтательной дремоты. Она торопливо подняла книгу с колен и начала читать. Ее лицо потемнело и застыло при звуке хорошо знакомых шагов.

Открылась с шумом дверь, и, придерживая ее рукой, в комнату заглянул Борис Беклешов. Это была их первая встреча в то утро. Вера не оторвалась от чтения. Вместо того чтобы поздороваться, Беклешов грубо спросил:

— Где же Любочка? Я рассчитывал найти ее здесь!

— Мне кажется, что ты лучше знаешь, где ее искать, — ответила Вера с легкой иронией.

Борис нетерпеливо передернул плечами и хлопнул дверью так, что задрожали петли. И удалился.

Вера в своей семейной жизни вдоволь насмотрелась таких сцен. И эта была не из худших. Ее нельзя было вывести из себя, и она не пугалась резкого хлопанья дверьми. Едва Борис исчез, она снова отложила книгу и снова взглянула на реку. Как и прежде, стала думать о своем.

Борис вышел в очень плохом настроении, не найдя Любочку у жены. Идя по длинному коридору, он размышлял, куда она могла подеваться, как вдруг одна из дверей отворилась и девушка вышла ему навстречу. При виде его радость озарила ее лицо. Она быстро посмотрела в оба конца коридора. Никого не было. Одним прыжком она бросилась Борису на шею, обняла его и сказала:

— А я только что думала о тебе, мой милый.

— А я тебя искал, Любочка.

— То, что мы думали друг о друге и встретились, предвещает хороший день, — сказала Любочка и снова его обняла.

— Будь осторожна, Любочка, — сказал Борис, освобождаясь из ее объятий, — нас могут увидеть.

— Ты стал холодным и благоразумным, Борис… Раньше был другим! Ты мне испортил все удовольствие от встречи… или ты больше меня не любишь?

Сказав это, она не стала ни печальной, ни подавленной. Рассерженно смотрела на лицо Бориса, стараясь отгадать его мысли.

— Голубка моя, откуда у тебя это скверное настроение? Что, опять овладел тобой дьявол ревности?

Он заставил себя рассмеяться. А Любочка не могла так быстро измениться и продолжала испытующе смотреть на него.

— Ах, Борис, — сказала она в наплыве чувств мягким и покаянным тоном, — ты знаешь, как безгранично я люблю тебя. Эта любовь — мое сокровище. Можешь ты понять, что я дрожу из-за него. Я постоянно боюсь его потерять. Любишь ли ты меня, как прежде?

— А ты сомневаешься, Любочка?

— Вопрос это не ответ. Скажи, что ты по-прежнему любишь меня.

— Так оно и есть. Эх ты, Фома неверующий!

— Этим ты успокаиваешь мое сердце. Но, прошу тебя, не будь так любезен с дамами, особенно с Дарьей Алексеевной. Мне кажется, что ты к ней неравнодушен.

При этом имени глаза Любочки снова заметали молнии. Ее миролюбивое настроение, которого добился Борис, снова было расстроено подозрением. Терпение Бориса готово было лопнуть.

— Не пугай себя призраками, моя радость, — сказал он ласково. — Как ты можешь допустить, что я обращаю внимание на жену чиновника? Если я и уделяю ей внимание, то только для того, чтобы отвести подозрение от тебя. Из-за твоей неосторожности здесь уже ходят слухи.

— Мне совершенно безразлично, что думают обо мне люди, — пылко ответила Любочка. — Но я не хочу, чтобы ты ухаживал за этой вульгарной мерзкой Дарьей.

— Успокойся, дорогая. Ты горячишься напрасно. Твои предположения ложны, а опасения ни на чем не основаны. Оставим эти мрачные мысли и пойдем со мной в зал. Там идут последние приготовления к сегодняшнему театральному представлению.

Любочка пошла за ним и вдруг, остановившись, спросила:

— Ты меня только что искал. Зачем?

— Хорошо, что ты мне об этом напомнила. Я почти забыл. Хочу обсудить с тобой одну мысль, которая сегодня пришла мне в голову.

— Надеюсь, хорошая и приятная мысль. О ком это?

— Конечно, о тебе.

— Ну, скажи быстрее, что ты придумал?

— Помнишь ли ты Илью Гавриловича, с которым мы познакомились в Ярославле вскоре после приезда?

— Если ты говоришь о богатом Дьякове, который, как крестьянин, привязан к своей земле, то я его хорошо помню. Что общего между ним и твоей хорошей мыслью?

— Немного потерпи. Этот богатый Дьяков был у меня по делам этим утром. Он — красивый и очень приятный мужчина. Во время нашего разговора я к нему внимательно присмотрелся, и меня внезапно осенила мысль…

Он осекся.

— Ну?

— Что Илья Гаврилович был бы очень подходящим кандидатом тебе в мужья. Как ты считаешь?