Вера после Катастрофы

Страх, который некоторые испытывают перед евреем, совершенно иррационален. И все же он в каком-то смысле оправдан. Конечно, убеждение, что евреи имеют цель вредить другим народам, — просто международное сумасшествие. Но реален и понятен метафизический страх перед непреходящей силой еврейского бессилия. Само существование еврейского народа показывает, что у реальности есть какое-то другое измерение. Израиль свидетельствует, что раньше или позже придет день Божьего суда. Бог долготерпелив, но не вечно. Если бы Он терпел вечно, это было бы не Божье милосердие, а Божье равнодушие. Израиль выжил благодаря суду над миром, суду, который никогда не прекращается.

По преданию, первоначально Бог намеревался построить мир на принципах строгой справедливости, но увидел, что такой мир не сможет функционировать. Потому Он сотворил мир, соединив справедливость с милосердием. В этом мидраше заключена и другая мысль: хотя мир, безусловно, не может существовать на одной Божьей справедливости, но маловероятно, что он устоит на одном Божьем милосердии. Ведь именно милость Бога дает людям силы восставать против Него. Именно благодаря долготерпению Бога человек может безнаказанно следовать за своей гордыней. Но бесконтрольная гордость и самонадеянность приведут человека к гибели! Мир, построенный на Божьей справедливости, не смог бы выдержать Божьего гнева, мир, построенный на милосердии, погиб бы из-за человеческой гордыни. Поэтому есть суд и есть Судья. Но суд откладывается благодаря Божьему милосердию и долготерпению. Человек может некоторое время оставаться безнаказанным. Но суд лишь отложен. Человек, полный гордыни, не убежит от него. Существование Израиля подтверждает, что историю вершит долготерпеливый Судья.

Изгнание

Изгнание — основное событие еврейской истории. Еврейский народ живет в диаспоре дольше, чем на родине. Тем не менее, иудаизм считает жизнь в галуте ненормальным состоянием и в политическом, и в социальном, и в духовном смысле. Как же евреи объясняют изгнание? Одни понимают его как часть нескончаемого диалога между Всевышним и Израилем. Моше и пророки предупреждали евреев, что за несоблюдение завета с Богом святая земля "изрыгнет" их и они будут рассеяны между народами. И действительно, евреи всегда полагали, что галут — это наказание за грехи. Такую идею нелегко было переварить. Изгнание продолжалось так долго, страдания были так тяжелы, что неизбежно возникал вопрос: неужели мы настолько виноваты? Немало изобретательности потребовалось, чтобы оправдать идею наказания. Талмуд учит, что Бог взыскивает с праведников "до толщины волоска", то есть избранных судят строже простых людей. Можно также попытаться найти ответ в словах пророка Амоса: "Только вас признал Я изо всех народов земли, поэтому взыщу Я с вас за все грехи ваши"[4]. Несмотря на то, что, как мы уже видели, иудаизм не считает это объяснение единственно верным, оно утешало евреев на протяжении веков. Таким образом можно сохранить уважение к себе и не потерять веру в справедливость Бога. Сама близость Израиля к Богу объясняет судьбу евреев в изгнании.

И другая философская идея — идея о положительной роли страданий — тоже поддерживает такой подход. Если человек достойно выдерживает страдания, его душа очищается и обогащается. Муки заставляют человека заглянуть в самого себя, отказаться от бренных забот и сконцентрироваться на вечных ценностях, может быть, поискать высший смысл там, где только и можно его найти, — вне времени и пространства. Эта мысль часто поддерживала евреев в черные времена галута. И действительно, после каждой катастрофы дух евреев возрождался в вере, что страдания были необходимой ступенью перед приходом Ма-шиаха (мессии). Евреи считали, что страдания очистили их и приготовили к приходу избавителя. Недаром в годы тяжелых испытаний появлялись лжемессии. Настоящий мессия не приходил, но и этому тоже находили объяснение: значит, евреи снова провинились. Не всегда это выглядело убедительным. Галут продолжался слишком долго и был слишком тяжел. В покаянных молитвах слихот в канун Рош а-Шана еврей сетует: "Всем изгнаниям приходит конец, только мое все продолжается; все вопросы находят ответ, только мой постоянно висит в воздухе…".