Вера после Катастрофы

Наверное, самым позорным актом соглашательской политики американского и британского правительства остается история с кораблями "Сан-Луи" и "Струма". Безусловно, отказ Англии пропустить пассажиров "Струмы" в Палестину и запрет США предоставить хотя бы временное убежище беженцам с "Сан-Луи" прозвучал смертным приговором. Евреи со "Струмы" погибли, а то, что это не случилось с пассажирами "Сан-Луи", вовсе не заслуга США. Когда корабль приближался к Германии, Бельгия, Голландия, Франция и Англия сжалились наконец над обреченными и предоставили им убежище. Сколько из них в конце концов погибли, когда немцы захватили Западную Европу, никто не знает.

Ужасно, что в обоих этих случаях могущественные державы отказались помочь не во имя какого-то великого принципа, а просто придерживаясь рутинных правил, то есть по причинам, которые не могут быть морально оправданы. Например, государственный секретарь США, зная, что возвращение в Германию означает для евреев неминуемую гибель, сказал с глубокой убежденностью патриота: "Я дал присягу защищать наш флаг и следовать законам нашей страны, а вы просите меня нарушить эти законы"[2]. Отличается ли этот аргумент от аргументов нацистских военных преступников на Нюрнбергском процессе, ссылавшихся на присягу фюреру и родине?!

Не удалось добиться хотя бы официального безоговорочного осуждения союзниками нацистских преступлений против евреев. Когда в 1940 году мир узнал о депортации десятков тысяч евреев рейха в Польшу, один из помощников государственного секретаря подал меморандум, в котором писал, что даже если только двадцать процентов этих сообщений истинны, к ним нужно отнестись с "точки зрения гуманности", так как "мы не можем участвовать ни в каком предприятии, которое в конце концов санкционирует такую жестокость в массовых масштабах"[3]. Ответ государственного департамента гласил, что массовые убийства это внутреннее дело Германии. Кроме того, с тех пор, как вышла в свет "Майн кампф", известно, что "эти несчастные люди будут подвергаться всяким видам неправильного обращения"[4]. Похоже, по мнению госдепартамента, "гуманность" заключалась в том, чтобы назвать жертвы "несчастными людьми". Это указывало, кому именно сочувствовало американское правительство. Больше ничего не требовалось, ведь происходящее — всего лишь "неправильное обращение", о котором мир, в конце концов, был заблаговременно предупрежден.

За весь период геноцида еврейского народа союзники не опубликовали ни одного официального документа, осуждавшего нацистские зверства. Московская декларация 1943 года, предупреждавшая фашистов об ответственности, упоминала о многочисленных военных преступлениях, но в ней не было ни слова о евреях, на которых сосредоточилась вся ненависть немцев. Не поощряла ли, в сущности, такая политика Германию продолжать действовать в духе "окончательного решения" еврейского вопроса?

Многие попытки спасти евреев торпедировались английским министерством иностранных дел, поскольку, по словам американского посла, "Британия была озабочена трудностями размещения значительного числа спасенных"[5] В свете этого свидетельства полностью оправданной представляется точка зрения Морса, когда он писал: "Возможность массового спасения евреев угрожала палестинской политике Англии. Британское правительство, по-видимому, больше огорчала перспектива притока евреев в Палестину, чем мысль о евреях, посылаемых в газовые камеры"[6]. Можно добавить, что так была настроена не только Великобритания. Правительства большинства других государств тоже сильнее волновались, представляя себе толпы евреев, нашедших хотя бы временный приют в их странах, чем поток евреев, ведомых на убой.