Вера в сказке про любовь (СИ)

- Я упала на стул, как только директор дверь закрыл.

- Погоди, - насторожилась подруга. – Не разводишь? Это реальный мужик был или ты мне зубы заговариваешь?

- Я себе зубы заговариваю! – возмутилась я. – Стою в кедах и понимаю, что организм требует срочных модификаций: штукатурка, укладка, тряпки и каблук. Высокий каблук.  Кар, очень высокий каблук. Оголодала я, видимо, рано на безмузчинковую диету села.

- А Хуан?

- Не вспомнился.

- Ох, ты! – выдохнула Карина. – Дай-ка угадаю. Дверной идеал имел невысокий рост, был поджар и гладко выбрит, на вытянутой моське красовался узкий нос и полная нижняя губа.

- Зараза.

- И да, чуть не забыла: темная густая шевелюра.

- Какая я предсказуемая.

- Верунь, ты не обижайся, но знаешь. Нормальные бабы фанатеют от кубиков на прессе, роста не ниже в метр восемьдесят, проникновенного сексуального взгляда, стильной упаковки, и только ты можешь зафанатеть от коротышки на мопеде в старой джинсовке. Чувствуешь трагичность ситуации? Конечно, ты к Хуану в кроватку не хотела, чего там делать, он же не в твоем вкусе!

С сарказмом было решено бороться непрошибаемой наивностью.

- Вовсе нет. Он стоял пешком и в костюме.

- Раз в школу явился, значит женатый. Так что кеды остаются в силе. Кеды и Хуан, - уточнила Каринка.

- Ты же была против него!

- Хуан на фоне дверного гнома переходит из разряда «Аполлон» в разряд «Херувим».

- Он не гном.

- Без комментариев.

- Я не фанатею, я коллапсирую. Во всем виноваты пубертатный период и фильмы с Полом Раддом. Одно плюс другое – и вот, устоявшиеся вкусовые предпочтения до конца жизни.

- Знаешь, я бы больше удивилась, если б ты мне по полочкам сейчас свои причинно-следственные связи не изложила. А так, успокоила. Все понимаешь, все признаешь. Ну, и чтоб ты потом мне уши не крутила, я замуж выхожу.

- Куда? – растерялась я.

- Замуж, дорогая. Замуж – это когда он, она, зал с ковром и тетка с черной папкой и идиотскими вопросами.

Такой темы я никак не ожидала. Кариша всегда была серьезной противницей всякого брачующегося. Белое платье, фата, принц с конем – не ее это мечты. Ее мечты я по накатанной уже долгие годы связывала со свободой и своеволием. Видимо, напрасно. Дальнейший диалог мог без труда обернуться минным полем.

- Если ты сказала «выхожу», значит согласилась добровольно, а значит я могу без опаски тебя поздравить, да?

- Да.

Один аспект выяснила. Хорошо. Поехали дальше.

- Если согласилась добровольно, значит предложение он делал сам, без твоих заморочек.

- Попала.

- И раз ты меня пока еще не приколола к стене булавками, значит он это предложение делал жуть как романтично и красиво.

- Ага, - вот теперь голос подруги, наконец, выдал все ее до того скрытые эмоции.

- Каринкин! Как же я боялась, что ты откажешь…

- Хе*а се, новость…

- Хочешь сказать, не угадала процентный расклад?

- Нет, - после секундной паузы вздохнула Карина. – Ты меня знаешь. Он тебе звонил что ли?

- Нет, - я покачала головой, хотя подруга все равно бы не увидела. – Что бы твой суженый там не сделал, сделал все сам. Он тебя обожает, дураку понятно. И не просто тебя, а тебя со всеми твоими закидонами. Разве бывают на свете мужики ценнее, чем те, что любят нас целиком, не отмахиваясь от непонравившихся кусочков нашего безумного свободолюбивого и агрессивного «Я»?

Карина засмеялась.

- И чего стоит нам рассмотреть такого мужика за всеми его закидонами.

- Тоже верно, - улыбнулась я. – Но ты ведь рассмотрела. Дата уже есть?

- Нет пока. У нас сегодня вечером свидание с мамой. Жорик проявил чудеса стратегии и позвал ее к нам слушать радостное известие. Теперь у нее будет не только возможность лишний раз рассказать как я не с того конца комнаты полы мою, но и в случае крайнего неприятия выбора сына с чистой совестью покинуть вражескую территорию, хлопнув дверью.

- Зная тебя, предположу, что все твои надежды связаны с последним.

- Эх, чертяга! Все, Верун, пошла я готовиться. Ты если обзаведешься печалькой - звони.

- Хорошо, - я улыбнулась, послушала тишину на том конце и отложила телефон.

В груди сжалось в комок уныние. «…Сей остальной из стаи славной екатерининских орлов»… Конечно, я не герой России, к которому относятся эти строки, но по крайней мере последняя из стаи точно. Последней осталась, последней и доживу. Любовь любовью, а не бывало вкруг меня мужика, которому я бы сознательно доверила свое личное пространство перекраивать и нарушать как вздумается. Холостячка – это не только диагноз, но и условный рефлекс. Чем ты моложе, а как следствие и глупее, тем проще сдаешь паспорт вивисекторам из ЗАГСа. С возрастом начинает работать инстинкт самосохранения и в дворец бракосочетаний уже с кем попало не тянет.