Вера в сказке про любовь (СИ)

Прежде, чем начать ворочаться до утра в безуспешной попытке заснуть, позвонила маме. Только по ее переживанию Альбертович мог появиться у сына, вместо того, чтоб элементарно позвонить. Это мужчине по телефону скажи «все отлично», и он поверит, а женщина, она не такая. Женщина убедиться лично должна, на то она и женщина. В нашем случае через особо доверенного гонца. Раньше таким гонцом была я. Эх, любовь у них самая настоящая… и взаимная. Быть исполнительным гонцом в бессмысленном поручении – тоже показатель.

Глава 10

Что не смогу уснуть – это я знала, что буду усиленно анализировать и перетряхивать память – тоже, но вот, что несколько часов спустя в пальто, накинутом поверх ночной рубашки, буду стоять у дверей Пандоры – это я не предугадала.

Время застыло где-то между понедельником и вторником, сердце тоже замерло в груди. Причина, по которой я вела себя сейчас, как окончательно свихнувшаяся, проста и незатейлива. Если Свет расценит мой побег и последующее молчание логично, то с утра он не напишет и встречать не попытается, и целовать тоже. Зачем, если женщина не хочет, верно? Только женщина хотела, очень хотела, просто трусиха. А он не в курсе, что она – трусиха. Самым правильным мне привиделось срочное и радикальное исправление ситуации. Ключевое слово «радикальное». И вот она я!

- Кто там?

Судя по голосу, гостя ночного незваного он линчевать желает. Ну и ладно.

- Вера.

Дверь запищала.

Пока в лифте поднималась, успела и зубами поскрипеть и пальцы позаламывать – полный набор сумасшедшей.

Он меня в проеме открытой двери ждал. Щурился от света, волосы взъерошенные. Обнаженный по пояс – да, это я тоже заметила. Такое попробуй не заметить. А на лице явное беспокойство. Нормальные ж люди посреди ночи прибегают, когда ситуация из ряда вон. Пожар, наводнение, ранение… Будем считать, что у Веры тоже ранение.

Ничего не говоря, я стремительно к нему подбежала и поцеловала. Пришлось правда чуть ли не на пальцах подняться на манер балерины, но зато в душе покой обосновался и удовлетворение. Он точно от меня не поцелуя ждал. Сначала растерялся, потом коротко засмеялся мне в губы и наклонился. За последнее ему спасибо, балерина из меня никудышная, еще доли секунды и ступни бы судорогой свело…

- И? – Карина нетерпеливо подалась вперед.

- И все, - я смущенно покрутила бокал с кофе в руках. – Поцеловала, покраснела, кажется, даже что-то невнятное такое сказала, и убежала.

Каринчик сделала нарочито подозрительное лицо:

- Кто вы, мамзель? Где моя умная Вера? Сознавайтесь!

Я нервно засмеялась.

- Пала в неравном бою.

- Погоди. Он ничего не сделал и не ответил?

Перед глазами тут же возник полуобнаженный Свет. Нет, он ничего не сделал, только улыбался так искренне ласково, обворожительно и, может быть, немного довольно. Это из-за его улыбки я покраснела и сбежала опять.

- Дай угадаю, - не унималась подруга. – Тебе сейчас стыдно за ночной прикол?

- Есть такое.

- Так, он до сих пор не семафорил? Или ты просто, как подтаявшая снегурочка, половину моих вопросов не слышишь.

Я прикусила губу:

- Второе. Он в восемь написал «доброе утро».

- Хм, - Кариша озадаченно нахмурилась. – Это все?

- Все.

Вообще-то нет. Там было «доброе утро, кошечка». Но этого я в жизни никому не скажу. Это только мое, собственное, особенное.

- Значит, жди. Должен под вечер объявиться.

- Жду. Ты так и не рассказала, куда Жорик тебя везет.

- Да еще бы. Ты меня из колеи выбила со своим Хуаном.

- Он не Хуан, - твердо заявила я.

Карина нахмурилась:

- Ты уверена, что все мне о нем рассказала?

- Да, вроде, все.

И тут слукавила. Про Артёма промолчала, точнее про его своеобразности, а сама Каринчик не догадалась. И дело не в доверии, как можно решить, исходя из моего поведения. Дело в том, что у меня язык не поворачивался в принципе. Словно это чужая жизненно важная тайна, в которую меня посвятили по случайности. Не имела я никакого права ее раскрывать.

- Нет, не все, - Карина сердилась. – Я тебя знаю. Ни деньги, ни внешность, ни обходительность, ни самые милые детишки не заставят тебя быть такой. Тебе вообще потрясающе наплевать на все эти важности. Не можешь его проанализировать – это привлечет, но не настолько, чтоб ты плевала на свой самый главный в жизни страх подпустить к себе мужика ближе желтой черты. А он у тебя явно и сразу шагает за эту черту. Так в чем подвох?

- Желтой черты? – удивилась я странному сравнению.

Подруга поморщилась:

- Ну, да. В метро недавно проехалась, аналогия сама напросилась.

Я грустно улыбнулась. Она действительно меня знала очень хорошо, так же хорошо, как я ее.

- Ты боялась того же самого. Почему замужем сейчас?

Карина мгновенно стушевалась, причем настолько, что на спинку стула откинулась, руки на колени убрала. Вот так из нападения сходу убежала в смущение и отстраненность.