Вера в сказке про любовь (СИ)

Мы замолчали, вслушиваясь в детский смех за спиной, равномерный гул автомобильного потока, надрывные вопли чаек и рык проплывающих мимо экскурсионных кораблей.

- Вер… Этот мальчик, - Карина осеклась и тяжело прерывисто вздохнула. Я знала, что именно она хочет спросить, и знала, насколько тяжело подбирать слова для такого вопроса. – Ты хочешь победить в сражении за его голову?

Я задумчиво покусала щеку:

- Победить? Как-то не задумывалась об этом. Слишком призрачная, далекая и неясная цель. Я хочу сразиться – так прозвучит вернее всего.

- А если у тебя ничего не получится?

- Значит, не получится. Лучше драться и проиграть, чем не драться вовсе.

- Маньячка.

- Симметрично.

В пятницу мы с Темом сидели на том же месте, созерцали тот же вид, жевали бутерброды, а наш папа не просто работал, наш папа укатил из страны, причем укатил почти на месяц. Позади негромко шумел новоявленный рынок, стучал молот кузнеца, изредка бряцали оружием и доспехами проходящие мимо воины. Тем поначалу на них озирался, но с каждой минутой ему становилось все хуже, поэтому он уже не обращал на них внимания.

Хуже в моем случае – это не то же, что у окружающих мам. Хуже – это значит мой ребенок уставал все сильнее. У Тема была еще одна особенность. Когда он утомлялся, он начинал смеяться. Сначала короткими припадками, которые со стороны выглядели, в общем, нормально. Кажется, ребенок думает о чем-то смешном. Затем приступы становились длиннее, пока не переходили в сплошное бессмысленное хихиканье. Он расслаблял руки, вжимал голову в плечи, закрывал глаза и хохотал. Чтоб такие моменты смягчить, я уводила его в места, где он мог бы отдохнуть от впечатлений и от людей. Помогало не сильно. Как с этим справляться более эффективно, к сожалению пока не изобрела.

Задумалась, не заметила, что к нам приближается крайне мелких габаритов пес, о чем впоследствии естественно пожалела. Тёмычу нравились крупные собаки, щенки в том числе, но взрослых маленьких он не любил, а в таком состоянии и вовсе мог пнуть ногой. Свет объяснил, что нестандартная реакция у парня появилась с полтора года назад, когда одна такая псина его напугала, выскочив из-за спины с диким лаем. Короче говоря, мстителя я не поймала, собака взвизгнула, залаяла, Тём захохотал пуще прежнего, а хозяйка кинулась в атаку. Меня назвали плохой матерью, моего ребенка назвали невоспитанным садистом, обиженного жизнью пса посадили в сумку и гордо удалились. Театр абсурда, не иначе.

Улыбнувшись своим мыслям и тяжело вздохнув, я села обратно.

- Хочешь пить, - сказал Тём, протягивая мне пустую кружку. Я достала термос, налила ему еще чая и снова задумалась.

На первый взгляд может показаться, что эти дети ничего не понимают и не пытаются контролировать свои особенности. Но это только на первый взгляд. Стоит понаблюдать, присмотреться внимательнее и начинаешь замечать неочевидные, но вполне естественные вещи. За свои недолгие годы жизни большая часть малышни во многом приспосабливается к своим странностям. Хотя вернее будет сказать: они максимально подстраивают свои странности под свои нужды и окружающую действительность. К примеру, вот сейчас между приступами смеха, Тём умудрялся есть и пить. У меня бывали истерики, и, честно сознаюсь, я в такие моменты ничего делать не могу. В такие моменты водой-то давишься, а этот по сторонам смотрит, бутерброд жует и чай пьет.

Или взять мальчишку, с мамой которого разговорились с неделю назад, пока с Тёмом ждали психолога. Парню четыре, а говорить не может. Так он умеет всем телом изобразить не просто, что ему надо, а вещи посложнее: впечатления, мысли, страхи. Нашим туристам на чужбине такая изобретательность и не снилась.

- Тём хочет еще бутерброд?

- Еще бутерброд, - выговорил только половину букв, но мне понравилось. В сложных словах он часто меняет местами слоги или добавляет новые и правильно произносит не с первого раза. Если потренировать, то запоминает и уже не путает. Слово «бутерброд» у нас относилось как раз к освоенным. В первоначальном варианте это был «брутеброд». «Гамбургер» с рекламного щита возле дома до моего вмешательства у Тёмыча звался «бумбульгер». Еще у меня на конкретный момент было непобедимое слово…

Купили мы совместно на книжной ярмарке великолепную иллюстрированную книгу о Рождестве. Красочная, уютная, запоминающаяся, с игровыми вкладышами. Тём был от нее в восторге, я была в восторге от того, что Тём в восторге, а Свет был в восторге от нас обоих над книгой и от того, как сын произносит новое незнакомое слово «гномики».

- Дыкгомики! – авторитетно повторял ребенок, тыча пальцем в милых маленьких человечков в зеленых колпачках почти на каждой странице. В общем, мы уже неделю пытались запомнить, что «гномики» – это «гномики». И даже Карина, предательница, надо мной смеялась. Ей тоже вариант Артёма импонировал больше.

- Гно-ми-ки, - делая долгие паузы, как можно четче проговорила я.

- Гно-ми-ки, - повторил Тём.