Вера в слово (Выступления и письма 1962-1976 годов)

3. Настоящая идеологическая борьба - это именно противоборство идей, мыслей, столкновение противоречивых взглядов: речь против речи, книга против книги, статья против статьи. Никогда и никому не удавалось оспорить идеи запретами, репрессиями, администра-тивными "оргвыводами". Тысячелетний опыт истории свидетельствует однозначно: те, кто пытается заменить борьбу идей кострами для еретиков, плахами, виселицами, тюрьмами, цензурным произволом и "проработками", не допускающими возражений, тем самым обнаруживает, что не верит в силу идей, которые якобы отстаивает, и только обрекает их на поражение.

4. Если бы Секретариат, следуя постановлению Бюро секции детской литературы, все же решил исключить Лидию Чуковскую из Союза писателей и принял бы это решение на закрытом заседании, не предоставив ей возможности выступить перед достаточно широкой аудиторией товарищей, не выслушав тех, кто хотел бы возражать против исключения, - то это было бы не проявлением идеологической борьбы, а только очередной административной расправой.

5. Очень прошу всех членов Секретариата, когда они станут решать вопрос о судьбе Лидии Корнеевны, - а вскоре затем о судьбе Владимира Войновича, очень талантливого, заслуженно популярного прозаика и драматурга, - думать не только о будущем этих писателей, но и о своем собственном: как вы будете вспоминать об этих заседаниях, как станете отвечать на вопросы, которые вам неизбежно зададут и ваша совесть и ваши дети и, конечно, история литературы.

Январь 1974 года.

Это письмо не было оглашено на заседании Секретариата и мне, разумеется, не разрешили присутствовать.

АРЕСТ СОЛЖЕНИЦЫНА - ЕГО ПОБЕДА

Александра Солженицына - великого писателя, борца за справедливость знают и чтут десятки миллионов людей доброй воли во всем мире.

Александра Солженицына-человека мне выпало счастье узнать двадцать семь лет тому назад. Я был вместе с ним - заключенным; переписывался с ним - ссыльным, тяжко больным, когда ему грозила смерть от рака; встречался с ним - школьным учителем; видел его писателем, который стремительно обрел всенародную и всемирную известность. Тогда им восхищались лучшие мастера нашей литературы: Ахматова, Твардовский, Чуковский, Паустовский, его восхваляли газеты и журналы, с почетом принимали в Кремле, Союз писателей выдвигал на Ленинскую премию и перед ним заискивали знаменитые коллеги и сановники. Потом я наблюдал его прославленным нобелевским лауреатом и уже вновь гонимым, преследуемым клеветой, руганью, угрозами, но вместе с тем счастливым мужем и отцом, верным другом, неутомимым работником слова...

И всегда, везде, в горе и в радости, он оставался неколебимо целеустремленным, одержимым одной страстью - сознанием своего писательского, гражданского долга. Сознанием, что он должен высказать то, чего не сказали миллионы умолкших: казненных, убитых, замученных пытками, голодом, каторжным трудом, - чего не говорят миллионы безмолвных: обманутых, запуганных или скованных вязкой рутиной.

Александр Солженицын - прямой наследник благородных традиций русской литературы, традиций Герцена, Льва Толстого, Достоевского, Короленко, молодого Горького; он развивает наследство их действенного человеколюбия в беспримерном единоборстве с оглушительной ложью и всевластным насилием.

Арест Солженицына - тяжкий удар для него, для его семьи, друзей, читателей. Однако, в то же время, это - его новая нравственная победа, подтверждающая истинность и злободнев-ность его последней книги. Этот арест - действие саморазоблачительного, безрассудного произвола. Но пока Солженицын в заключении, никто в нашей стране, да и во всем нашем неделимом мире, не может чувствовать себя в безопасности.

12-13 февраля 1974 г.

Это заявление было написано в ночь после ареста Солженицына и на утро передано иностранным корреспондентам по телефону.

ВОПРОС К СОЮЗУ ПИСАТЕЛЕЙ

В Секретариат Правления Московской Организации Союза писателей РСФСР.

На протяжении примерно семи лет меня последовательно и все более решительно лишают возможности публиковать мои работы. Привожу лишь несколько примеров.