Верблюд

Я смотрел на сыновей Африки и не понимал: «Мы не виноваты, что в Африке война, насилие, голод. Люди не противостали узаконенному злу, а теперь пожинают его плоды. Отравленные злом, бегут в страны, в которых преступления не поощряются.  Не знаю, можем ли мы их «очеловечить», имеем ли право вмешиваться в их жизнь? А вот они с лёгкостью смогут довести нас до озверения».

Вскоре, без приключений, мы доставили беженцев до пункта назначения.

Прошёл день, и снова наступила ночь.

Нам сообщили, что бедуины из Египта готовятся переправить на нашу территорию большую партию контрабанды: наркотики, сигареты. Мы расположились в засаде, ждём. Вдруг услышали выстрелы, разорвавшие тишину. Странно, контрабандисты не стреляют и по ним не стреляют, даже во время погони, от которой они уходят на своих мощных джипах.

Мы поспешили на звук. Фонари выхватили из темноты нескольких перепуганных африканцев, оружия у них не было.

Одна женщина что-то говорила и тянула нас за собой.

Мы подошли вплотную к чужой территории. Совсем рядом наблюдательные посты египтян.

Гильад первым заметил лежащего лицом вниз человека с зияющей раной на спине. Женщина металась, выкрикивала какие-то слова, похоже, она кого-то звала.

Гросс перевернул тело несчастного и неожиданно вскрикнул от вида чудовищной картины. Мужчина прикрыл собой маленькую девочку. Пуля из «Калаша» пробила сердце отца и шею его дочери.

Мать билась в истерике, трясла девочку, хватала нас за руки. Но мы не могли вернуть жизнь ребёнку, а вот отнять её у взрослого – вполне в наших силах.

– Их убили на нашей территории. Мы быстро сходим и вернёмся, – сказал Гросс лейтенанту.

– Ты же знаешь, что нельзя, – ответил Гильад.

Мы вернулись в сорванную засаду. Гросс угостил меня сигаретой, теперь можно и покурить. Хамсин ещё не кончился, но голова почему-то перестала болеть.

– Зачем он убил их? – спросил я.

– Не понимаешь? Сукин сын развлекался, он просто развлекался, – в глазах циничного Гросса блеснули слёзы, ведь он тоже отец маленькой девочки.

Разговоров о беженцах я больше не слышал, несмотря на то, что все были правы.

Йогурты

Вот уже неделю не умолкал дождь. Скучные, пасмурные дни сменяли один другой. Постоянно хотелось спать, поменьше двигаться и не выходить из казармы. Уже в третий раз перечитываю Швейка, выбираю самые смешные отрывки из похождений бравого солдата. Через несколько часов снова придётся залечь в мокрой траве самарийского холма, дрожать от холода, вслушиваться в тишину и спрашивать себя: «Зачем я здесь?» Швейк бы ответил: «Чтобы защищать себя». Логично.

Мне казалось, что кормили нас неплохо: мясо, овощи, питы, тхина, кофе, чай, какие-то крекеры. Однако не все товарищи были со мной согласны. Израильский резервист готов терпеть отвратительную погоду, недосып, сырость и даже насморк, но только не плохое питание.

Недовольство приняло форму стихийного бунта.

– Я уже покакать два дня не могу, пытаюсь, тужусь, но ничего не выходит. Без кефира

у меня запор, – жаловался Шмулик.

– Не желаю видеть вашу пресную, ашкеназскую еду. Трудно куркумы, базилика, паприки в салат добавить? Как вы, убогие, живёте без острого, красного перца? А где петрушка, где кинза?! – орал смуглый Меир.

На крики сбежалась вся база, некоторые оставили наблюдательные посты.

– Уже три дня сидим без «милки», «джели», даже шоколадную пасту стали выдавать одну на два стола. И не привозите мне клубничные йогурты, я люблю ананасовые! – кидался с кулаками на интенданта рыжий кибуцник. Командир базы бесстрашно выступил вперёд, сложил пальцы щепотью (рэга), попросил тишины:

– Ситуация такая. Поставщики, тыловые крысы, боятся пробираться к нам под обстрелами. Но не надо кипеша, я уже высылаю в ближайшее поселение взвод солдат в сопровождении танка. Обещаю, йогурты к ужину будут…

И посмотрев на рыжего, добавил: «ананасовые тоже».

Верблюд

Израильско-египетская граница. На одной стороне дороги мы, на другой – они. И где-то посередине выходцы великой и страшной Аравийской пустыни, цыганообразные бедуины. Гордые созерцатели ночных звёзд, равнодушные к постоянно меняющейся моде, бедуины верны своей белой тунике и куфие уже тысячи лет. Вот только бродить по пустыне и смываться после набега удобней в кроссовках.

Демократические преобразования также обошли стороной уклад древних племен. Шейхов не выбирают – шейхами рождаются.

Бедуины безошибочно определяют заминированные участки на своей территории. Кстати, благодаря чутью одного из сынов пустыни, который заметил замаскированную мину, автор этих строк вполне живой, при всех своих конечностях, сидит и подшучивает над гордым народом.

По примятой травинке, надломанной веточке, фантазия, помноженная на интуицию и дедуктивный метод, воссоздаёт вполне осязаемое прошлое.