Верблюд (сборник)

– Тебе повезло, что мы тоже немного мазохисты. А иначе здесь не выжить.

Прошло несколько спокойных месяцев, раздался звонок, взглянул на экран мобильника: «Dmitriy».

– Привет, дружище, – обрадовался я.

– Привет. Мы уезжаем.

– Далече? – я задал лишний вопрос, и так понятно.

– В Канаду. Возможно, навсегда, – закашлялся Дима.

– Холод тебе уже не страшен.

– Ром, береги себя, давай!

– Давай…

Я понимаю, не осуждаю, но мне стало почему-то зябко, неуютно, несмотря на теплый хайфский вечер.

С нами Бог

Служба по охране поселения с обнадеживающим названием Имануэль (с нами Бог), 2002 год, начало июля.

Такое количество ортодоксальных евреев на квадратный метр, как в этом поселении, мне приходилось видеть только в иешивах, возле стены Плача, да ещё в фильме про раввина Якова с неподражаемым Луи де Финесом. В посёлке на две с половиной тысячи человек: одна школа ХАБАДа, пара частных учебных заведений для мальчиков и четыре общеобразовательных для девочек. Синагоги на любой вкус и оттенок кожи, для смуглых сефардов, хабадников, и даже белоснежные литваки с меховыми шапками не обижены.

С нами почти никто не разговаривал, на шабат не приглашали, мы для них «гои», хотя на бывшей родине почему-то не ошибались с идентификацией по национальному признаку. Впрочем, один местный диссидент-раввин часто приходил ко мне излить страдающую душу, да и просто поговорить, хоть с кем-нибудь.

Пострадал бедняга по неосмотрительности. Однажды ребе взалкал и зашёл к соседям попросить водички. Главы семьи на беду не было дома, питьки вынесла замужняя женщина, с которой он нарушил, не подумайте, что седьмую заповедь, а всего лишь регламент общения. И как он не доказывал, что задержался на пару минут, в глаза чужой жене не смотрел, все равно подвергся остракизму (не путать с тем, что делают еврейскому младенцу на восьмой день).

Однако от невнимания мы не страдали. Местные внешне вполне зрелые девицы бросали такие жгучие взгляды, от которых мой боевой товарищ Дан краснел, а у меня перехватывало дыхание. Развлечений у девочек кроме футбола никаких, «на травку хочется», а кругом тотальный запрет, вот и выплескивали страсть через очи чёрныя и прекрасныя. Но мы люди твёрдых моральных принципов, на провокации не поддавались, тем более девицам этим не было и «шешнадцати», потому как к восемнадцати женщины посёлка возятся минимум с двумя детьми и интереса до заезжих гусаров не имеют.

В общем, впечатления замечательные, особенно порадовал «наш человек». Во время утренней пробежки по иммануэльскому бульвару, я услышал крики, резко остановился и на мгновение смутился. Героине эротического фильма с одноименным названием нашего посёлка, актрисе Сильвии Кристель, следовало бы приехать в Имануэль и взять у местных женщин мастер-класс. Я с трудом удержался, чтобы не зааплодировать.

Хотелось бы остановить повествование на возвышенной ноте, которую я нечаянно подслушал, но, к сожалению, не могу погрешить против правды. Мы упустили трёх подозрительных лиц – нам не дали разрешения открыть огонь, преследовать ночных гостей тоже не позволили, а когда прибыло подкрепление было поздно, они ушли.

Через несколько дней, после того как закончился милуим (резервистские сборы), я услышал о страшном теракте, в котором погибли девять человек, включая женщин и детей. Трое террористов открыли огонь по автобусу возле поселения Имануэль… «О, Эль, лама ло иману, лама азавтану? Боже, почему Ты не с нами, почему оставил нас?» Может, потому что мы не стреляли?

Менталист

Вечер. Сквозь отверстия почтового ящика пробивалась белоснежная бумага.

«Кроме рекламы и счетов ничего ожидать не приходится. Письма давно уже никто не пишет. Скоро мы вообще разучимся держать ручку в пальцах».

Нащупал на связке маленький ключик и отпер маленькую дверцу.

В ворохе брошюр, которые немедленно перекочевали в уже наполненный до краёв ящик для рекламного мусора, я обнаружил плотный конверт.

Приглашение на Бар-Мицву. Тринадцатилетний племянник достиг возраста не мальчика, но мужа, даже без вторичных половых признаков.

Волнительный момент. Надо поддержать ребёнка.

Белая рубашка – есть, галстука давно нет, брюки – прошлый век; джинсы – наше всё, израильтяне надевают их на свадьбу, похороны, и уж конечно – в синагогу.

Культурный уровень бывшего витеблянина не позволяет прийти в шлёпанцах, поэтому – кроссовки, можно кеды. Кипа! В шортах в святое место пропустят, а без головного убора – нет. Можно напялить бейсболку, но лучше одеться по форме, да и обзор должен быть полным, чтобы легче уклоняться от обстрела сладостями.

Суббота. Женщины сидят на балконе и внимательно наблюдают за происходящим внизу; я бы и сам пошёл наверх, но гендерные различия не позволяют.

Мне предлагают талит и заботливо открытый на нужной странице Сидур. Благодарю Бога за святое покрывало и святые шерстяные нити.

Углубляюсь в чтение молитв. За чтецом не успеваю, уж слишком частит, зато «Амен!» произношу вместе со всеми.