Верблюжий клуб

Аднан отступил в сторону и набрал полную грудь теплого воздуха. Слева от ведущих к двери ступеней находился пандус для больных на креслах-каталках. Аль-Рими спустился на тротуар. Ступеней было четырнадцать. Он повернулся и начал подъем, считая в уме секунды. При нормальном темпе путь занимал семь секунд. Если придется бежать, то на подъем уйдет три-четыре секунды.

Он вернулся в помещение, положив руку на кобуру револьвера тридцать восьмого калибра. Дешевая американская игрушка, с презрением подумал аль-Рими. Однако это было единственное оружие, которое могла предложить ему частная охранная контора. Аднан понимал, что это не имеет никакого значения, но оружие играло важную роль. Всю свою сознательную жизнь он нуждался в нем, для того чтобы просто выжить.

Аль-Рими подошел к медицинскому посту и наступил на четвертую от середины стойки плитку пола. Затем повернулся вокруг своей оси и снова двинулся к выходу. Тот, кто мог наблюдать за его действиями, несомненно, решил бы, что охранник просто совершает обход. Аль-Рими шел, подсчитывая шаги и кивая на ходу знакомым медсестрам. Неподалеку от выхода он свернул направо, просчитал шагами длину коридора, открыл дверь запасного выхода, посчитал количество ступеней двух пролетов лестницы и оказался в коридоре цокольного этажа западного крыла здания. Этот коридор соединялся с другим, ведущим на север и заканчивающимся широкими дверями коридором. Снаружи за дверью была обширная асфальтированная площадка с подъездной аллеей, идущей круто вверх к главной дороге. Из-за этой крутизны и скверного дренажа – даже после небольшого дождя здесь появлялись лужи – все машины «скорой помощи» заезжали в больницу с главного входа.

Стоя у дверей, Аднан еще раз проиграл в уме основной маневр. Покончив с этим делом, он открыл замок, вошел в здание и запер за собой двери. Теперь Аднан оказался в помещении, где находился генератор, снабжавший больницу электричеством в случае отключения внешних источников тока. Он имел весьма общее представление об оборудовании этой комнаты, поскольку в охранной фирме им лишь читали лекции, как следует вести себя в чрезвычайных обстоятельствах. Эти поверхностные знания он существенно углубил, изучив справочники о каждом элементе установленных здесь приборов. Но по-настоящему его интересовал лишь один, который располагался на противоположной от генератора стене. Выбрав из связки нужный ключ, Аднан открыл металлическую коробку и вгляделся в панель управления. Вывести ее из строя не составит никакого труда, подумал он.

Он вышел из генераторной, запер за собой дверь, вернулся в больницу и продолжил обход.

Когда его дежурство закончилось, он переоделся и, оставив униформу в личном шкафчике, отправился на велосипеде домой. Проехать ему предстояло примерно две мили. Затем он поел. Обед его состоял из лепешки, фиников, бобов и куска халяльного мяса, который Аднан запек на конфорке плиты.

Семья Аднана разводила скот и выращивала финики в Саудовской Аравии. Неплохое занятие для страны, где лишь один процент территории считается пригодным для земледелия. Однако на семейство обрушились несчастья, и после смерти отца им пришлось бежать в Ирак. Там они стали разводить коз и выращивать пшеницу. Аднан, как старший сын, превратился в главу семьи – ее патриарха. Он научился забивать скот в соответствии с законами ислама, и производство халяльного мяса стало для него дополнительным источником дохода, что было совсем неплохо.

Аднан стоял у окна с чашкой чая в руках, а все его мысли оставались в прошлом. Козы, ягнята, куры и крупный рогатый скот находили свой конец под его острым ножом. Он резал им горло, повторяя при этом имя Господа. Во время забоя Аднан никогда не перерезал спинной хребет. Не делал он этого по двум причинам. Во-первых, это уменьшало боль и, во-вторых, позволяло животному биться в конвульсиях, что ускоряло освобождение тела от крови. Согласно законам ислама ни одно животное не должно быть свидетелем смерти своего собрата, а перед смертью их следовало хорошо накормить и дать возможность отдохнуть. Все это было очень далеко от метода массового убоя «оглуши и режь», принятого на американских бойнях. Американцам всегда лучше удается массовое и быстрое убийство, думал Аднан.

Он пил чай и вспоминал свое прошлое. Он сражался в тянувшейся десять лет войне между Ираком и Ираном, когда мусульмане тысячами истребляли мусульман в жесточайших рукопашных схватках. Столь яростных сражений ему больше нигде не доводилось видеть. Когда война закончилась, его жизнь вернулась в нормальное русло. Он женился, у него появились дети, и он делал все, чтобы не дать повода одержимому манией величия Саддаму Хусейну или его подручным испортить жизнь себе или своей семье.