Вербовщик. Подлинная история легендарного нелегала Быстролетова

«Разрываюсь между университетом и необходимостью заработка. Возможно, придется ради заработка перебраться в Париж и бросить свой докторский экзамен. Меня это не очень огорчает, ибо буду ли я доктором или не-доктором – не всё ли равно? Но знай я это раньше, иначе бы построил свою жизнь».[107]

Его дочери запомнилась пронзительная фраза:

«Нас, русских, здесь слишком много…»[108]

* * *

Ни в одной другой стране не было столько студентов из России, как в Чехословакии. Говоря языком цифр, каждый третий эмигрант посещал лекции и сдавал экзамены в каком-либо высшем учебном заведении Праги, Братиславы, Брно или Пршибрама. Чехословацкий Красный Крест, организовав перепись в декабре 1923 года, насчитал 3469 русских студентов: 85,5 % – мужчины, 79 % учатся в Праге. Более 65 % – старше 25 лет, то есть обычного студенческого возраста. Две войны подряд не позволили им получить высшее образование на родине. 95 % живут на пособия от правительства и лишь 5 % имеют возможность приработка.

Чешские власти предоставили им общежития и выделяли на поддержку около двух миллионов крон в месяц. На государственном обеспечении находились и несколько десятков профессоров-эмигрантов. Их небольшую, но представительную ученую корпорацию в Праге, собравшую лучшие умы из университетов Санкт-Петербурга, Москвы и Киева, прозвали «Русским Оксфордом». Однако, как отмечалось во внутренней аналитической записке Земгора, чехословацкое правительство следовало не только гуманитарной точке зрения:

«Оно имеет в виду и определенные политические перспективы – на тот момент, когда в восстановленной России примут участие некоторые группы антибольшевистской эмиграции. Поэтому решило помогать определенным группам, могущим впоследствии выполнять задачу связи будущей России с чешской культурой и промышленностью. Такими группами избрали учащихся детей и молодежь, профессоров и ученых».[109]

По правде говоря, эта туманная надежда на будущую Россию происходила из самой эмигрантской среды. В октябре 1921 года в Праге делегаты 26 студенческих союзов учредили Объединение русских эмигрантских студенческих организаций. Главной целью ОРЭСО было провозглашено «возвращение всего русского эмигрантского студенчества в условия нормальной культурной жизни».

«Политической деятельностью ни союзы, ни правление Объединения не занимаются, и единственным пунктом устава, имеющим политический характер, является непризнание советской власти. Глубоко веря в близкое возрождение своей покинутой родины, русское эмигрантское студенчество стремится использовать время пребывания за границей для того, чтобы вернуться домой подготовленным к предстоящей тяжелой и обширной работе по восстановлению России».[110]

Спустя год в ОРЭСО входили уже 33 союза – от Норвегии до Египта и Бразилии – с общей численностью около 12 000 человек. Чехословакию представляли Союз русских студентов и Русский студенческий союз. По сути своей работы они различались столь же мало, сколько по названиям. Хотя идейная граница между ними была: в первом задавали тон бывшие офицеры, члены второго считали себя демократической частью студенчества и в запале называли оппонентов «врангелевским филиалом». Но оба, несмотря на разногласия, оставались в ОРЭСО и участвовали во втором пражском съезде в ноябре 1922 года.