Вердана

— Все дело в скором конце, который нас ожидает, — он запнулся, стал подбирать слова.

Она смогла различить ход его мыслей. Он думал с большой неуверенностью, что этот мир устроен неправильно, что никто не объяснит простому человеку, почему происходит именно так, а не иначе, не лучше. Он думал, что император не знает о том, что твориться за пределами города, да и собственного дворца, что его чиновники разгуливают по залам и из-за своих толстых животов ничего не видят. Мысли у него были по всем статьям крамольные, поэтому думал он с осторожностью. Но Вердана не вызывала у него опасений, напротив, в душе старика возникло чувство, что она не зря посетила это место, что она все знает. Он, кажется, испытывал подобие надежды на то, что она исправит ситуацию хоть на самую малость. Наконец, он нашел, что ответить.

— Во времена бед вся жизнь переворачивается. Не пытайте меня, госпожа, чего доброго мои слова заденут вашу гордость, и вы убьете меня.

— Ступай, — она жестом отмахнулась от него.

Ела она медленно. Вердана не чувствовала вкуса, важен был объем пищи и питательность.

Она снова ощутила на себе взгляд посетителя-одиночки. Он явно ее изучал. По всем правилам нужно было доесть свой завтрак, а потом задать трепку презренному. Что-то подсказывало, что это надо было сделать вежливо. Доев последний кусок, она поднялась.

Но в следующий момент она стала жертвой игры судьбы.

Кто-то слишком громко зашумел за столом игроков. Она отвлеклась и посмотрела туда, откуда шел шум. Один из игравших вцепился в обладателя мальчика на цепочке. Вердана смекнула суть спора.

— Возьми его, раз я проигрался, — говорил хозяин мальчика.

— На что он мне? Разве шкуру с него содрать да сшить сапоги. Давай другое, — говорил выигравший.

— Я все тебе отдал. Больше нет. Бери его, он будет служить. Ты идешь на юг, там могут дать хорошую цену. А мне он тоже ни к чему. Хотел я жену, вот его мамаша и подсунула мне спьяну дочь. А потом оказалось, что мальчишка. Теперь он сам знаешь для чего сгодиться.

— Десять тебе палок по горбу. Лучше двадцать, — заорал выигравший.

— Возьми мальчишку, — требовал, и очень настойчиво, хозяин мальчика.

— Не отдавай меня, — заверещал мальчишка.

Его тонкий голос перекрыл орущих мужчин.

— Ты еще говорить смеешь! — оскалился хозяин. — Ты ерзал, поэтому я проиграл.

Потом он ударил мальчика, да так сильно, что тот повалился с лавки на пол и там замер.

И тут внутри Верданы зашевелилась Эл. Мощное чувство — смесь ярости Верданы и возмущения Эл слилось воедино. Аристократка Вердана никогда не вступилась бы за нищего и не устроила бы разбирательство в трактире. Но не Эл.

— Эй, вы там, перестаньте орать! Вы портите мне хорошее утро! — рявкнула она.

Шум стих не сразу, только когда она двинулась с места. Мальчик на полу слегка поднял голову и в его глазах красноречиво отразился ужас.

— Это кто затыкает нам рты? — нахально спросил выигравший. — Видно из благородных. Почтенный гражданин, ступай, наслаждайся утром снаружи. Мы не при дворе императора.

Они загоготали. Приятно было узнать, что чувство юмора у них похоже на земное.

Она не раздумывала, как ей поступить. Стол, за которым она сидела, с грохотом перевернулся, она мягко перешагнула через него и через пять шагов оказалась около кучки игроков.

— Как ты меня назвал? Куда ты посоветовал мне идти? — спросила она протяжно, тоном угрозы.

Ее рослая фигура оказалась выше всех присутствующих за столом. Она откинула капюшон.

— Женщина, — шепнул один из них.

Вердана воспользовалась замешательством, вырвала цепочку из рук мужчины и дернула. Мальчик оказался на ногах.

— Когда это разрешили торговать людьми? — спросила она у владельца мальчика.

— Он мой, — переходя на визг, заявил хозяин.

— Теперь ничей, — сообщила она.

Вердана отшвырнула мальчишку в сторону с такой силой, что он клубком покатился по проходу к выходу. Уговаривать его уйти, не было нужды, он мигом скрылся за дверью.

— Он мой! — крикнул лишенный имущества.

— А сам не хочешь побыть рабом?! — это уже говорила Эл, желание проучить их возобладало над осторожностью.

Теперь ею двигал порыв. Она схватила ремень, который кто-то снял и положил на стол, как плату за проигрыш, набросила его на шею мужчины и сдавила мгновенно. Он захрипел, задыхаясь. Вердана подняла руку, и недавний обладатель мальчика повис над скамьей. Он хрипел и пытался высвободиться.

— Не много ли ты берешь на себя, почтенная. Что-то вы, господа, вольно себя чувствуете. Да уж не те времена и вы не указ. Я тебя быстро успокою. Я ведь не женат, может, еще станешь моей женушкой.

За столом раздался неуверенный смешок, но большинство отшатнулось. Меч оказался в свободной руке. Звук разрезанного воздуха, звон лезвия — и тонкая струйка жидкости засочилась из раны обидчика. Его шея украсилась свежей раной. Вердана точно рассчитала, она не задела важные нервные центры, рана была неглубока. Она еще задержала острие меча в его шее, достигнув тем самым наиболее устрашающего эффекта. Смерть — это конец, мгновение, в ней нет страха. А вот страх смерти длиться долго. Никто не смел пошевелиться, все замерли.