Вердана

Теперь она медленно двинулась, стараясь придать походке мягкость и изящество, полы платья с глубокими многочисленными складками зашелестели по полу, звук показался ей успокаивающим. Все вели себя естественно, пока не заметили ее. Боковая дверь открыла ей короткий путь к тому месту, где находится император. Она не прошла и пяти шагов, как зал наполнил гул голосов, а ее пронзило множество взглядов. Приступ тошноты, особенно резко обострил ее ощущения. На мгновение она поняла, что не узнает императора, но потом успокоила себя. Почему нет? Она видела его изображение. А вот в ее познаниях дворцового этикета вдруг возник провал.

Она все еще шла в центр зала, уже по образовавшемуся коридору, когда ее внимание привлек высокий для местных мужчин экземпляр. Все святые! Это же Рада! И Вердана двинулась на него.

Да, теперь она понимала, почему его пророчили ей в мужья. Они внешне очень подходили друг другу. Ей некогда было обдумывать этот вопрос, она пыталась понять, как ей вести себя с ним. Он принес известие о смерти. Он видел мертвую Вердану? А если нет? Жаль, что она не читает мыслей.

Она решила вести себя нагло, надменно, с вызовом. Она нужна императору, он не посмеет так просто наказать ее. Стоит проверить его терпение.

Силуэт Рады заслонила другая фигура. Вот он — властитель Мантупа. Память ее не подвела.

Вместо полагающегося по этикету ритуального приветствия Вердана опустилась на колено и пригнула голову. Она едва не грохнула спрятанным оружием по полу, потому поклон вышел сдержанным. Чтобы подняться потребовалось усилие, но тело послушалось и медленно поднялось. Вердана застыла в величавой позе и больше не двигалась. Она смотрела поверх головы императора на Раду. Он резко развернулся и попытался уйти, толпа мешала ему. Она не успела понять его реакцию, император с приветственным, очевидно, жестом двинулся к ней. «Все. Теперь представление вступило в кульминационную фазу», — подумала Эл. И ей вспомнилось, как на Земле во времена одного их совместного приключения с Аликом и Димкой в нее буквально влюбился король. Это была проблема для нее, повод для ревности для Алика и повод для ехидных шуточек Дмитрия.

Император был уже рядом, он стоял в ожидании. Что сказать? Он ждет.

— Вы звали меня. Я все еще ваша слуга, поэтому я здесь. Как правитель изволит повелевать мной? — спросила она.

Она не помнила, имеет ли право задавать вопросы императору, но ее тон оказался явно резким и дерзким, что отразилось на физиономиях окружающих. Отлично. Тон встрече задан.

Император молчал, он просто рассматривал ее. Она тоже решила выдержать паузу и уставилась на императора. Она смотрела сверху вниз и чувствовала свое превосходство.

Ну, что дальше?

И тут из толпы выскочил запыхавшийся канцлер Бала. Он был один, без своего обычного эскорта — четырех секретарей, телохранителя и десятка стражников. Спешил бедняга. Бала встал за спиной императора.

— Канцлер? — она кивнула ему и скосилась.

Физиономия Балы, осталась, пожалуй, единственной в зале, не отразившей изумления, страха или восторга связанного с ее появлением. Бала знал, что она в Тупе, что придет во дворец. Более того, Бала знал о ее намерениях, настроении, а может и о том, что она наблюдатель. Эта мысль почему-то показалась здравой.

— Благородная Дана Вердана из Дора почтила нас присутствием своим, — провозгласил Бала. — Император доволен возвращением в полном здравии столь преданной подданной.

— Я, насколько мне стало известно, не считаюсь более доброй подданной. Скорее предателем! — копируя интонацию Балы и повышая голос, ответила она.

Зал замер. Пауза. Бала-Бала. Старый пройдоха всегда знал лазейку. Он в мгновение ока распластался на полу, как делали только в двух случаях, если ты ничтожный слуга своего господина, или ты просишь у кого-то милостиво простить тебя.

«Я должна была распластаться перед императором», — вспомнила Вердана. Дело было плохо. Если речь зайдет о сватовстве, и она откажется, за непочтение к императору ее ждет тюрьма. Теперь совершенно ясно, что Бала пришел позднее и не видел ее приветствия. Все до единого в зале решили, что брак с императором дело решенное, что она — их будущая императрица, потому не считает нужным падать на пол перед высочайшим господином Мантупа. «Мне конец», — успела подумать Вердана до того, как придворные, словно домино, повалились на пол. Стоять остались она и император.

— Простишь ли ты меня и моих верных слуг за такую роковую ошибку, госпожа моего сердца? — спросил император тоном мечтательным и слащавым.

— Встаньте все! — заорала Вердана, да так громко, что ее голос был слышен страже с обратной стороны дверей. — Кто из вас действительно искренне верит, что я не предатель и не убийца?!

Ей была отвратительна эта сцена, это неприкрытое лицемерие. От ее крика присутствующие еще больше вжались в пол. Она стала осматривать их, но вдали прозвучал единственный голос и отвлек ее.

— Я! — уверенно сказал кто-то.