Вердикт

По словам Нейпаера и Ничмена, мистер Кристано из министерства юстиции требовал полного отчета о том, что произошло прошлым вечером во время последней встречи Хоппи с Милли.

– Полного? – переспросил Хоппи. Все трое сидели за хлипким столиком в прокуренной забегаловке. Потягивая из бумажных стаканчиков кофе, они ждали, когда им принесут сандвичи с жирными жареными цыплятами.

– Личное можете опустить, – сказал Нейпаер, сомневаясь в том, что у Хоппи найдется много личных секретов.

Если бы они только знали, думал Хоппи, все еще гордясь собой.

– Ну, я показал Милли записку о Робилио, – начал он, все еще не зная, насколько правдиво ему следует отвечать.

– Ну и?..

– Ну и она ее прочла.

– Разумеется, прочла. А что она сделала потом? – с досадой спросил Нейпаер.

– Как она прореагировала? – подхватил Ничмен.

Конечно, Хоппи мог соврать, сказать, что Милли потрясло прочитанное, что она поверила каждому слову и загорелась желанием показать записку своим друзьям в жюри. Именно это они хотели от него услышать. Но Хоппи не был уверен, что это правильно. Враньем можно лишь все испортить еще больше.

– Она не очень хорошо прореагировала, – ответил он, а потом рассказал всю правду.

Когда принесли сандвичи, Ничмен отлучился позвонить мистеру Кристано. Хоппи и Нейпаер ели, не глядя друг на друга. Хоппи чувствовал себя последним неудачником. Без сомнения, он еще на шаг приблизился к тюрьме.

– Когда вы увидитесь с ней снова? – спросил Нейпаер.

– Не знаю точно. Судья еще не сказал. Суд может вообще закончиться к выходным.

Вернувшийся Ничмен сел на свое место.

– Мистер Кристано едет сюда, – мрачно оповестил он, и у Хоппи похолодело в животе. – Он будет здесь сегодня поздно вечером и хочет первым делом встретиться с вами завтра утром.

– Конечно.

– Он не очень доволен поворотом событий.

– Я тоже.

Рор провел обеденный час, запершись в своем кабинете с Кливом. Они делали грязную работу, которую нельзя было доверить никому другому. Большинство адвокатов использовали «разведчиков» вроде Клива, чтобы покупать информацию за наличные, охотиться за выгодными делами и проворачивать другие темные аферы. Этому, разумеется, не учили в юридических институтах, но никто из адвокатов никогда не брезговал подобными методами. Адвокаты, выступающие в судах, имели собственных «разведчиков».

У Рора было несколько вариантов действий на выбор. Он мог велеть Кливу сказать Деррику Мейплзу, чтобы тот проваливал. Мог выплатить ему 25 000 наличными и пообещать еще 25 000 за каждый голос после вынесения вердикта, разумеется, если голосов окажется не менее девяти. Это обойдется ему максимум в 225 000 долларов – такую сумму он готов был заплатить. Но он очень сомневался в том, что Энджел Уиз сможет обеспечить более двух голосов – свой собственный и, может быть, голос Лорин Дьюк. Она не была лидером. Он мог подтолкнуть Деррика к тому, чтобы тот вступил в контакт с адвокатами защиты, и застукать их на месте преступления. Но в этом случае Энджел скорее всего отчислят из жюри, а этого Рор вовсе не хотел.

Мог он также снабдить Клива записывающим устройством, велеть ему вытянуть из Деррика компрометирующие заявления и припугнуть того судебным преследованием, если он не повлияет на свою подружку. Но это было рискованно, поскольку замысел подкупа исходил из офиса самого Рора.

Они прокрутили все сценарии, оценив их со знанием дела, поскольку разыгрывали каждый уже не раз. Для нынешнего случая был разработан гибридный вариант.

– Вот что мы сделаем, – сказал Рор. – Мы дадим ему пятнадцать кусков сейчас, пообещаем остальные десять после вынесения вердикта, а кроме того, запишем разговор с ним на пленку. Мы пометим некоторые купюры, чтобы держать его в будущем на поводке. Пообещаем по двадцать пять тысяч за прочие голоса, а если получим нужный вердикт, скрутим его, посмей только он потребовать остальное. Ведь у нас будет запись: как только он попытается поднять шум, мы пригрозим ему звонком в ФБР.

– Это мне нравится, – сказал Клив. – Он получит свои денежки, мы – свой вердикт, и тогда мы его скрутим. Это будет справедливо.

Но у Деррика были совсем другие планы. Они встретились в вестибюле казино «Курортное», в темном баре, где печально толпились проигравшие, компенсируя дешевыми напитками свои потери, в то время как снаружи ярко светило солнце и было очень тепло.

Деррик не намеревался попадаться в ловушку с выплатой части денег после вердикта. Он требовал двадцать пять тысяч, причитающихся Энджел, сейчас же, наличными, а также «депозит», как он это называл, за каждого из остальных присяжных. Депозит следовало предоставить, не дожидаясь вынесения вердикта. Разумеется, тоже наличными, – какую-нибудь разумную и честную сумму, скажем, по пять тысяч за каждого присяжного. Клив стал быстро подсчитывать, и напрасно. Деррик исходил из единогласного вердикта. Одиннадцать голосов – это пятьдесят пять тысяч. Плюс голос Энджел. В общей сложности Деррик хотел восемьдесят тысяч наличными немедленно.

У него была приятельница в конторе, которая заглянула в «Дело».