Вересковая пустошь

Чувствуя себя опустошенной, она соскользнула со склона и отвязала Роузи. По крайней мере, Джеймс не забрал ее лошадь. Что ж, если он решит вернуться на «лендровере», то попросту потеряет время: у нее не было намерения оставаться здесь и ждать его, а затем терпеть невыносимую пытку, сидя в машине рядом с ним.

К счастью, Мелани видела, как она въезжала на конюшенный двор, и Домине надеялась, что подруга скажет своему кузену о благополучном возвращении его подопечной. Проигнорировав немой вопрос в глазах Мелани, она спросила, стуча зубами от холода:

— Можно оставить Роузи конюху? Я промокла и замерзла до костей! — и поспешно исчезла в доме. Она пробежала сквозь холл и уже поднималась по лестнице, когда столкнулась с миссис Мэннеринг.

— Домине! — воскликнула та, цепко ухватив ее за руку. — Где ты пропадала? Ты насквозь промокла! Боже мой, а что приключилось с твоей косой?

Домине потупилась, избегая смотреть в глаза миссис Мэннеринг.

— Я… я случайно зацепилась о… — Она мучительно придумывала ответ и наконец выдавила: — О ветку. Мы… мы с Роузи так спешили домой в бурю, что ничего не замечали вокруг.

Объяснение прозвучало малоубедительно, и миссис Мэннеринг с подозрением нахмурилась.

— Ты встречалась с Винсентом на вересковой пустоши, так? — поинтересовалась она.

Домине устало вздохнула.

— Нет, конечно же нет.

— Но вчера вы вместе провели вечер и ты вернулась домой очень поздно?

— Да. Я виновата и обязательно постараюсь больше так не задерживаться.

— Хорошо, — кивнула миссис Мэннеринг. — Ты познакомилась с нашей новой гостьей?

— Синьорой Марчинелло? Да, еще вчера.

— Что ты о ней думаешь? — Брови миссис Мэннеринг недовольно сошлись на переносице. — Джеймс, кажется, собирается взять под крыло всех несчастных девиц.

Домине не считала слова «несчастная девица» подходящим определением для такой красавицы, как Лючия Марчинелло, и тихо проговорила:

— Синьора Марчинелло нуждается в тишине и покое. По крайней мере, так она сказала.

— Что ж, она притащила с собой столько багажа, что сможет обеспечить себе лет сто тишины и покоя. Видимо, она пробудет у нас неопределенно долгое время, пока не поймет, что это не гостиница и что я не собираюсь скакать вокруг нее на цыпочках! У меня и без нее достаточно забот. Я думаю, это было верхом безрассудства со стороны Джеймса…

— Извините, — не выдержала Домине, — не могли бы мы оставить этот разговор на потом? Я замерзла, и с меня уже натекла целая лужа дождевой воды — боюсь испортить ковер на лестнице.

Миссис Мэннеринг надменно пожала плечами.

— Это я извиняюсь, что задержала тебя, — сухо ответила она. — Я знаю, что всем наплевать на мои чувства. Удивительно, что Мелани на этот раз со мною согласна — похоже, ей тоже не понравилась новая подружка Джеймса!

— Синьора Марчинелло только что овдовела, — заметила Домине, покраснев.

— Думаешь, для таких, как она, это имеет значение? — возмутилась миссис Мэннеринг. — Дорогая моя, эти вертихвостки не задумываясь заведут интрижку, если поблизости не окажется ни одного репортера! Но я не потерплю подобного поведения в моем доме! Ни-ко-гда!

Домине могла бы сказать, что этот дом принадлежит не ей, а Джеймсу, но у нее не было сил спорить. Вместо этого она с сочувствием покивала и, еще раз извинившись, почти пробежала остаток пути до своей комнаты.

Очутившись там, она сбросила всю одежду, набухшую и отяжелевшую от воды — промокли даже лифчик и трусики, — наполнила ванну и уже собиралась залезть в нее, когда Лили крикнула, что завтрак готов. Не обращая внимания на приглашение, Домине добавила в воду ароматизированную соль, медленно опустилась в ванну — сначала кожу защипало от горячей воды, но потом тепло постепенно ласковой волной проникло до самых костей, расслабляя окоченевшие мышцы, и девушка, испытывая невероятное блаженство, сползла пониже, так чтобы вода закрывала плечи.

Она неподвижно пролежала в полудреме около получаса, окутанная дымкой пара, прикрыв глаза, полностью расслабившись, чувствуя, как тепло рассеивает все мрачные мысли. Хорошенько согревшись, она выдернула из ванны затычку, и вместе с водой стало уходить состояние блаженной эйфории. Ее затуманенный мозг вновь заполнился мыслями о Джеймсе Мэннеринге и утренних событиях. Она не могла перечеркнуть то, что произошло, так, как это сделал он — легко и не задумываясь. Сегодня закончилась одна глава ее жизни и началась другая, и не важно, скольких мужчин она познает в будущем, никто не сможет взбаламутить ее душу одним-единственным прикосновением. Только Джеймс. Неистовый жар рождался где-то в глубине ее сердца и пробегал по всему телу, когда она вспоминала тепло его рук, а вслед за этим накатывало леденящее осознание того, что она была не первой женщиной, испытавшей подобное в его объятиях. И не последней!