Веревка из песка

— Кроме как у тебя, мне не у кого спросить: что мне делать, Оля?

— Уже разговор. Что мне делать, это не то «что делать», — Ольга стала нарочито жесткой. — Это конкретный вопрос, а не мировая скорбь. И кончай сопли жевать на тему «жизнь есть сон». Итак, что тебе делать. По-моему, тебе надо делать ноги.

— Ментура меня всюду достанет.

— Достанут, конечно, но со временем. Но со временем и поостынут. А сейчас по горячке могут тебя в камеру хранения определить.

— Сейчас, завтра, через неделю — какая для них разница?

— Против тебя — ничего, кроме шатких косвенных.

— А мэнша в лифте?

— Она видела, как ты убивал?

— Она не могла видеть, потому что я не убивал.

— Об этом я и говорю. Твои родители где живут?

— У меня одна мама. Она у брата живет в Ярославле.

— Вот в Ярославль тебе и не надо ехать. Какое-нибудь место вне Москвы есть, где тебе голову можно преклонить?

— В родном Зажопинске кое-какие корефаны остались.

— Тогда завтра с утра и отправишься.

— Так ведь этот полкаш предупреждал…

— Они у тебя подписку о невыезде взяли? — перебила Оля.

— Он мне на слово поверил.

— Ты вольный российский гражданин, Дима, и по закону можешь уехать куда захочешь.

— Как я уеду? Мало ли что…

— Да уж не на поезде или автобусе. Ты прав: мало ли что, — она оценивающе осмотрела его. — На байке коптить можешь?

— Я все могу.

— Тогда все в порядке. Пора в люлян, Дима. Завтра трудный день.

…Он лежал на спине и смотрел на свет уличного фонаря, который мелкой-мелкой клеткой пробивался сквозь занавески. Тихие слезы текли из глаз по вискам. Не ощущая, что плачет, он плакал. От жалости к себе? От безнадеги? От света фонаря?

Она обнаружилась в кабинете внезапно, как привидение. Она и была похожа на привидение, в своей белой рубашке. Привидение бесшумно присело на край кожаного дивана и осторожно провело ладонью по его лбу, глазам.

— Ты плачешь? — спросила Оля.

— Просто глаза слезятся от света фонаря.

Он поймал ее руку и поцеловал ласковую ладонь.

— Пировали — веселились, подсчитали — прослезились, — ни к селу ни к городу вспомнила она.

— Все шутишь…

— Какие уж тут шутки. Вату катаю от нечего сказать.

— Скверно мне, Оля…

Она поцеловала его в мокрый глаз и решительно предложила:

— Пойдем ко мне, несчастненький ты мой.

…Они занимались любовью отчаянно и безоглядно. Чтобы забыться. Чтобы ненадолго забыть.

* * *

Она потрепала его за плечо — разбудила. Он туповато лупал припухшими глазками, мало что понимая. Потом увидел ее, затянутую в халатик, тоненькую, — расплылся в улыбке.

— Иди, душ прими, — приказала Ольга и, вглядевшись, добавила: — И побрейся. Только папин бритвенный прибор не трогай, он страсть как этого не любит. — Она открыла прикроватную тумбочку, пошарила там и протянула ему одноразовую бритву. — Держи.

— Ты ею подмышки бреешь? — спросил он и сел в кровати, прикрываясь одеялом.

— Не боись, она свеженькая. Давай, пошевеливайся.

…Бритый, в маечке, обтягивающей мощный торс, он посмотрел в зеркало и сам себе понравился.

— Можно к тебе? — крикнула за дверью Ольга.

— Антре! — красивым баритоном разрешил он.

Нет, про нее ничего нельзя угадать: в короткой кожаной куртке на молниях, в кожаных же узких штанах, в высоких шнурованных башмаках она смотрелась молоденьким рокером.

— Как мимолетное виденье… — делано изумился Дима.

Она не реагировала на пустяки, она распоряжалась. Отвела его на кухню, указала на нечто, укрытое салфеткой.

— Тут я тебе зажевать оставила. Если мало — бомби холодильник. Вернусь часа через два-три. Можешь не беспокоиться: родители будут только завтра. На телефонные звонки и звонки в дверь не реагируй. Смотри телевизор и жди меня. Вроде все.

— Нет, не все, — залихватски возразил он и, уверенный в своей неотразимости, привлек ее к себе, крепко обнял. Она двумя руками уперлась ему в грудь, жестко оттолкнула и сказала просто, как нечто разумеющееся:

— Ничего не было и не будет, Дима. Я просто пожалела тебя сегодня ночью. Не хотела, чтобы ты плакал.

* * *

…Форсистый «пежо» подкатил к входу в Управление милиции ЦАО и остановился. Солидный бизнес-водитель, увидев приветливо улыбавшегося молодого человека на ступенях, спросил у своей миловидной спутницы:

— Это тебя встречают?

— Откуда я знаю? — нервным вопросом ответила она.

Молодой человек уже подходил к «пежо», не переставая улыбаться.

— Ничего не выдумывай, говори только то, что видела, — быстрым полушепотом приказал муж.

— Не учи меня, Саша, — холодно осадила его жена и, распахнув дверцу, во всей красе явилась перед молодым человеком, который заулыбался еще пуще.

— Здравствуйте, Юлия Кирилловна. Меня зовут Юрий. Это я вчера звонил вам.

— Очень приятно. Здравствуйте, Юрий, — завлекательно, грудным, совсем не таким, каким разговаривала с мужем, голосом приветствовала она симпатичного милиционера.