Веревочная лестница

В то время как вежливость и обходительность до сих пор считаются признаком либо слабости, либо хитрости. Средний, спокойный стиль не дается нам. Хамство и пошлость являются наиболее устойчивыми способами социального поведения и утверждения себя. Россия после счастливого разрушения сословных перегородок представляет собой подростковую субкультуру, и многие до сих пор не знают, как правильно себя вести во взрослом мире, и переходят на истеричный фальцет каждый раз, когда нет сил взять чистую ноту или сопроводить слово точным жестом.

Некоторые считают, что нас сбил с толку Руссо со своим культом «естественного человека». Совершенно в российских традициях его прочли и поняли слишком буквально. На Западе Руссо тоже прочли внимательно и не поверили. В России поверили до одури, до экстаза опрощения, безудержной тяги назад в народ, ощущения вины перед вечно нетрезвым хлебопашцем, не сомневаясь при этом, что воспитание и образование способно грубый злак превратить в мыслящий тростник. И тем самым подготовили тот самый апофеоз торжествующего хамства, захлестнувшего (и захлестывающего) нас, как только, под видом свободы, сверху открывают клапаны.

Важной особенностью нашего времени является обстоятельство, на которое не очень-то любят обращать внимание как отечественные, так и западные исследователи. Мы все, и, конечно, не только в России, живем в эпоху «массового человека» – основного протагониста (героя) нашего времени. То есть той самой посредственности. Его власть является оборотной стороной (и следствием) демократии, той ценой, которую человечество заплатило, решив воплотить в жизнь идеи Великой французской революции. Он – законодатель вкусов, на него ориентируются политики, издатели, радио- и телекомпании; его потребности когда сознательно, когда неосознанно обслуживают критики и журналисты, музыканты и писатели. Генезис «массового человека» XX века кажется очевидным: вроде бы его предшественник – «естественный человек» века Просвещения, воспетый все тем же Руссо. Типологические черты «массового человека» наиболее отчетливо выявил еще Ортега-и-Гассет в своей знаменитой работе «Восстание масс», однако у каждого народа свои национальные особенности «массового человека».

Возможно, кому-то это покажется слишком сильно сказанным, но для определения русского «массового человека», пожалуй, наиболее подходит емкое и энергичное слово – хам.

Первоначально я намеревался назвать эту статью «Кому на Руси сейчас жить хорошо?», имея в виду еще раз задать этот вечно современный вопрос, на который у меня был заготовлен нарочито нивелирующий многие нюансы полемический ответ: конечно же – хаму. Не в том смысле, что только одному хаму хорошо жить на Руси, но в том, что именно ему – лучше других, это точно. Тому самому «грядущему хаму», явление которого на Руси не только было предсказано, но и произошло давным-давно и который – так почему-то всегда выходит – более других выигрывает ото всех перемен, революций, смен власти и политических курсов в России.

Не потому, что Россия – страна сплошного вечного «хамства» («массовый человек» давно уже царствует и в Америке, и в Европе). Но для хама Россия поистине лучшее место обитание, хрестоматийный рай, парадиз.

Однако прежде чем пытаться ответить на вопросы: как? почему? – надо определить, что мы, собственно, понимаем под словом «хам». Традиционная советская этимология этого слова – «грубый, наглый человек» – носит намеренно редуцированный характер, более скрывающий, нежели выявляющий суть. Так, в XIX веке «хамом» называли лакея или холопа. Хотя Даль дает и более социально-ориентированное толкование – «подлый народ, люди низкого рода и безусловные поклонники». Пушкин называл хамами своих крепостных (то есть «естественного человека» своего времени); однако «безусловные поклонники», равнодушные и наглые «лакеи, холопы» (недаром «хамать» – это зевать) не в прямом, а в переносном смысле слова более, кажется, отвечают трансформации этого понятия в наше время.

Понятно, что хам – это ни в коем случае не циник, а скорее пошляк (если опять вспомнить, что, согласно Далю, синонимом пошлости являются слова – общеизвестный, тривиальный, вульгарный, избитый, а по Фасмеру, пошлый – общедоступный, исконный, всеобщий). То есть тот самый, не имеющий своего лица, «личности» «массовый человек». Хам – безусловный поклонник силы (поэтому автомобиль яростно давит пешехода на переходе, а грузовик редко не воспользуется своими преимуществами перед малолитражкой, если она сама по себе – не сила, воплощенная в дорогой марке). Но хам еще и раб исконных традиций и общественного мнения, то есть враг свободы и конформист, плывущий по течению и наглый оттого, что ощущает, что он всегда не один.