Веридор. Одержимый принц

Далее король с первым министром буквально за шкирку поймали кронгерцога и дружно насели на него в темном коридоре. А этот хлыщ бриллиантовый глянул на брата, словно побитая псина, и заявил:

— Кандор, а давай я тебе по итогу все разъясню, а то сейчас соврать боюсь. Слово даю, сделаю все в лучшем виде, ты ж меня знаешь! И да, не помрет никто, по крайней мере из наших.

Лорд Див ни в жизнь не поверил бы этой фразе, произнесенной некромантом! А еще мигом до смерти захотелось осведомиться, кого же Его Светлость причисляет к «нашим»? И первый министр спросил бы, но король его опередил.

— Как брат брату? — как-то печально улыбнувшись, тихо проговорил Кандор.

— Как брат брату, — непривычно серьезно отвечал ему Джанго, а затем повернулся к демону и, как всегда растянув губы в ироничной ухмылочке, обратился уже к нему. — Лорд Див, вот очень не хочется вас просить, да придется. Смотайтесь со мной ночью на кладбище.

— Что, боитесь после поминок с пьяных глаз в свежевыкопанную могилу упасть или лбом стену склепа протаранить? — зло сощурился сын Хаоса.

— А даже если и так, вы же не откажите мне. Я вам как-никак родственник!

— Мне?! — демонические очи аж вспыхнули от возмущения.

— Див, помоги Джанго, а взамен потребуй, чтоб во всем тебе признался, — внес мудрое предложение Кандор. — Потом мне перескажешь, если сочтешь нужным.

На том и порешили.

Далее потянулись форсированные приготовления сперва к торжественной церемонии погребения принца Веридорского, медленно и печально протекающей вплоть до поминального ужина, в рекордные сроки устроенного «в честь знаменательного и поворотного в истории события», как выразилась Светлейшая в своем длинном жизнеутверждающем тосте.

И вот, ночь-полночь, луна безупречно ровным диском висит на небе, гармонично дополняют картину свода над головой мириады звезд; из какой-то подворотни орут коты; в заводи среди камышей затаилась парочка влюбленных и в неверном лунном свете прячет заалевшие от осознания своей наготы и непотребности ситуации щеки; в кабаке отвергнутый кавалер изливает вино в кружку заржавевшей жести и откровения в уши однодневного друга; за скрипучем ставнем укрылся поцелуй женатого лавочника и смазливой, еще не переступившей порог совершеннолетия горничной; солдатня прихватывает за все выпирающие части «жриц любви», ценой от медяка до годового жалованья; забравшийся в особняк купчика-толстосума налетчик, позабыв о наживе при виде спящей дочери потенциальной жертвы, дарит ей страстный поцелуй и, пока еще не отошедшая ото сна красавица не воспротивилась, ловко хватает её на руки, чтобы утащить в свое логово и сделать королевой преступного мира; с балкона второго этажа, залихватски закрутив ус и перекинув штаны через плечо, от молодой богатой вдовушки-мещанки бесстрашно выпрыгивает безземельный, нищий, но чертовски привлекательный, родовитый и острый на язык младший отпрыск аристократического рода, сверх меры наделенный как наглостью, так и находчивостью. Романтично? Конечно, особенно если прибавить к этому всему извилистую, плохо протоптанную дорожку на кладбище и аккомпанемент некромантских рассуждений о полезности смерти.

— Смерть — это перспективно! — и не думал замолкать Его Светлость. — В твоей власти умереть и воскреснуть, приукрасив сие феноменальное событие сопутствующими явлениями различной невероятности. Можешь возродиться хоть Богом, хоть пророком! Более того, смерть — это прибыльно! С официально значащихся трупов не взимают ни пошлин, ни налогов, ни совести. Даже под законы не подпадаешь, а к благам в виде собственности никто из многочисленной родни из породы «седьмая вода на киселе» не потянет свои загребущие ручонки, стоит тебе заявиться к ним в качестве воскресшего на духа и как следует припугнуть. А еще смерть — это козырно! Более неожиданного, сбивающего с толку хода не придумать! Будь ты придворный, торгаш или рогатый супруг, твоя смерть усыпляет бдительность заговорщиков, конкурентов и предателей, обнажает души твоих близких и дает тебе свободу действий…

Маг Смерти заливался соловьем, восхваляя свою стихию, до самого кладбища, не повторившись ни разу! И не устает ведь язык Его Светлости от трепа! После очередного вопроса, на этот раз заключающегося в том, не в его ли, лорда Дива, честь названо Дивное кладбище, терпение министра лопнуло:

— Вы затыкаетесь хоть когда-нибудь, лорд Джанговир?! Допустим, что нет. В таком случае мелите языком хотя бы по делу. Вы собирались поведать мне о том, что за балаган вы вчера развели на пару с принцессой.

— Обождите несколько минут, лорд Див, до кладбища осталось не более двухсот метров. Глядите, вон там уже ограда виднеется. Кстати, — скосил на собеседника лукавый взгляд кронгерцог, — раз уж у нас сегодняночь откровений… Вы, лорд Див, благодаря своей должности первого министра и, соответственно, ответственности за государственную казну наверняка наверняка замечали, что на обслуживание моих покоев тратится больше средств, чем на другие жилые комнаты.

— Конечно! — фыркнул демон. — Вы же спите исключительно по утрам и ночи напролет жжете свечи!