Верить в себя

Мэтью кивнул. Он сам организовал свою работу таким образом, чтобы быть в курсе всего, что происходит в стране. Владеть информацией — значит владеть ситуацией, любил повторять Мэтью. Даже сегодня, пока полицейские допрашивали Кэрол, он вслушивался в их вопросы и ее ответы так внимательно, словно сам отвечал за расследование этого дела перед президентом и своей страной. И порой Мэтью действительно забывал, что он больше не министр и что ответственность за расследование громких и опасных дел лежит на других людях. С другой стороны, даже уйдя со своего поста, он не превратился в ничто, в обычного пенсионера, которого никто не знает и о котором никто не помнит. До сих пор его имя много значило для простых людей, да и для тех, кто сегодня был у власти. К нему нередко обращались за советом и в частном порядке, и официально. Не раз его просили высказать свою точку зрения на то или иное политическое событие в газетах или по национальному телевидению, а после взрыва в тоннеле нынешний министр внутренних дел лично позвонил ему, чтобы узнать его мнение о ходе и методах расследования. Теперь-то Мэтью научился быть дипломатичным и осторожным, тогда как раньше он подчас не считал нужным выбирать выражения. Не раз ему приходилось критиковать действия правительства, и всегда он говорил то, что думал.

— Да, я любил свою работу и свою страну. Франция всегда была для меня на первом месте, пока я не встретил тебя… — признался он, но Кэрол явно была другого мнения. Раньше она всегда была по крайней мере на третьем месте — после Франции и его жены.

— Почему же ты подал в отставку? — спросила она и снова потянулась к чашке с остывшим чаем. На этот раз руки ее совсем не дрожали, да и чувствовала она себя намного лучше. Допрос заставил ее поволноваться, но сейчас Кэрол почти успокоилась.

— Просто понял, что пора. Я служил своей стране много лет и честно исполнял свой долг, но срок моего пребывания в правительстве истек: состав кабинета начал меняться, к тому же у меня возникли проблемы со здоровьем, вызванные, скорее всего, непомерными нагрузками, — ведь все это время я работал, что называется, на износ. Словом, я ушел. В первое время мне, конечно, отчаянно не хватало всего, к чему я так привык. Мне, правда, предлагали посты помельче, но я отказывался — утешительный приз был мне ни к чему. Я получил все, к чему когда-то стремился, пора было и на покой. Кроме того, у меня имелся фундамент, на котором можно было попытаться строить новую жизнь. Ты же знаешь — мне всегда нравилось заниматься практической юриспруденцией… Я мог бы стать прокурором или судьей, но эта работа не для меня. Слишком скучная… Быть адвокатом гораздо интереснее. Впрочем, в этом году я собирался покончить и с адвокатской практикой.

— Почему? — удивилась Кэрол. Его слова ее встревожили. Насколько она знала, Мэтью принадлежал к той породе людей, которые жить не могут без работы. Конечно, он был уже немолод, но даже сейчас, в шестьдесят восемь, сил и энергии у него хватило бы на многое. Она убедилась в этом, когда во время допроса бросила взгляд на его лицо. В его глазах то и дело вспыхивал огонь, да и сам он был как будто наэлектризован. Нет, такому человеку, как Мэтью, безделье было попросту противопоказано, и, если он все-таки ушел с поста министра, бросать адвокатскую практику ему не следовало.

— Мне уже много лет, дорогая Кэрол, — ответил Мэтью. — Пора заняться тем, чем я пренебрегал раньше: книгами, путешествиями, размышлениями. В прошлом году я отправился в Африку. Быть может, я напишу мемуары или на этот раз побываю в Юго-Восточной Азии. Но теперь я не стану торопиться. Буду делать все без спешки и наслаждаться этим — ведь другой возможности может и не быть.

— Не говори глупости! — воскликнула Кэрол. — Я уверена, ты проживешь еще долго. Выглядишь ты, во всяком случае, потрясающе. Никто не даст тебе твоих лет.

— Выглядеть молодым и быть им — разные вещи и пока у меня есть силы, я хочу насладиться независимостью и свободой, которых я был лишен. Теперь я, слава богу, ни перед кем не обязан отчитываться: моя жена умерла, дети выросли — и внуки, кстати, тоже! Мэтью рассмеялся, а Кэрол вдруг с удивлением поду мала, что у него действительно есть внуки и что они, должно быть, одних лет с ее детьми. — Никого не волнует, где я и что со мной, — продолжал Мэтью. — Это печально, но это так. И я должен пользоваться моментом, потому что пройдет совсем немного лет, и моим детям придется каждое утро звонить мне домой и спрашивать у сиделки, съел ли я утром кашку и не намочил ли постель.