Верить в себя

Перелет до Лос-Анджелеса прошел без осложнений. Молодой врач внимательно следил за состоянием Кэрол, но оно не вызывало никаких опасений. Она не испытывала даже головокружений и не реагировала на перепады давления. Дважды она поела — правда, совсем немного, посмотрела фильм, а потом, переведя кресло в горизонтальное положение, закуталась в одеяло и проспала до самой посадки. Стиви разбудила ее незадолго до того, как самолет пошел на снижение, чтобы Кэрол успела привести себя в порядок. В аэропорту ее наверняка ждали представители средств массовой информации, и она должна была выглядеть безупречно. Из этих же соображений Кэрол отказалась от предложенного авиакомпанией кресла на колесах. Ей хотелось показать всем: она не инвалид, а история ее чудесного выздоровления, о которой писали все газеты, не выдумка. И она действительно чувствовала себя прекрасно, даже несмотря на долгий и утомительный перелет через несколько часовых поясов. Силы ей давало и ее чувство к Мэтью, и его любовь, и радость от того, что она наконец вернулась домой. Но главными были все же уверенность в собственных силах и благодарность судьбе. Лишь по счастливой случайности она не погибла во время взрыва в тоннеле, но все остальное — выздоровление, возвращение памяти и чувства — было заслугой самой Кэрол. Она не сдалась, не захотела признать себя побежденной, она боролась и победила!

Глядя в иллюминатор, она смотрела на парки, улицы, бассейны — такие родные уголки Лос-Анджелеса. Промелькнули под крылом большие белые буквы «ГОЛЛИВУД» на склоне холма, и Кэрол почувствовала, как к глазам подступили непрошеные слезы. Еще недавно она была уверена, что никогда больше этого не увидит, поэтому то, что открывалось сейчас ее взгляду, казалось ей настоящим чудом. От волнения у нее даже закружилась голова, чего не было с ней за все часы полета, и она покрепче ухватилась за подлокотники кресла. В следующее мгновение шасси коснулись земли, самолет еще немного прокатился по взлетной полосе и замер.

— Добро пожаловать в Лос-Анджелес! — сказала Стиви с широкой улыбкой, и Кэрол едва не расплакалась от облегчения. Молодой врач тоже был рад благополучному завершению полета, потому что в глубине души он все же волновался. Теперь, когда все трудности были позади, он с удовольствием предвкушал короткий отдых и встречу с живущей в Лос-Анджелесе сестрой.

Кэрол и ее спутники сошли с самолета одними из первых. У трапа их ожидал специальный представитель «Эр Франс», который должен был провести их через таможню. Формальности, впрочем, не заняли много времени. Если не считать подаренного Мэтью браслета, у Кэрол не было с собой ничего, что подлежало бы обязательному налогообложению, поэтому, заполнив декларацию, она сразу выписала чек на требуемую сумму и передала таможеннику, который, проверив паспорта, жестом предложил им пройти за турникет.

— Добро пожаловать домой, мисс Барбер, — сказал он с широкой улыбкой. — Мы вас заждались.

Выйдя из зала таможенного досмотра, Кэрол мысленно похвалила себя за то, что не воспользовалась инвалидным креслом. В зале прилета ее ожидали десятки репортеров и сотни поклонников, собравшиеся здесь, чтобы приветствовать свою любимицу. Завидев звезду, фотографы засверкали вспышками, толпа начала выкрикивать ее имя, и Кэрол улыбнулась и помахала встречающим рукой.

— Как вы себя чувствуете? Вернулась ли к вам память? Что с вами было? Рады ли вы возвращению домой? — Вопросы так и сыпались, пока Кэрол, сияя улыбкой, неторопливо шагала к выходу.

— Я чувствую себя отлично и счастлива быть дома! — ответила она и взяла за руку Стиви, которая прокладывала для нее путь в толпе. Люди расступались перед ними, и все равно прошло не меньше четверти часа, прежде чем они добрались до ожидавшего их лимузина.

Оказавшись в салоне машины, Кэрол глубоко вздохнула. Все-таки волнение и долгий перелет дали о себе знать. К счастью, рядом была Стиви; кроме того, дома ее уже ждала платная сиделка, которая должна была за ней ухаживать. В медицинской помощи Кэрол не нуждалась, но Стиви казалось, что в первое время ей лучше не быть одной и ночью. Сиделка должна была оставаться в доме до приезда из Лондона Хлои. Что касалось самой Стиви, то она попросила у Кэрол разрешения приходить на работу только в установленные часы: все остальное время она собиралась посвятить личным делам, включая предсвадебные хлопоты. Кэрол не возражала — до конца рождественских каникул помощь секретаря ей вряд ли могла понадобиться.

Не успели они переступить порог дома, как зазвонил телефон. Это был Мэтью. В Париже было десять часов вечера, и он весь день чувствовал себя как на иголках. Мэтью очень беспокоился, как Кэрол выдержала перелет, и в конце концов не вытерпел и позвонил ей сам.

— Как ты себя чувствуешь? — был его первый вопрос.