Верить в себя: сила слова (СИ)

Я видела, как муж покачнулся и бросился в мою сторону, намереваясь помочь разорвать чужое влияние на магию, но эти попытки почти ничего не дали. В конце концов, это я вытягивала его силу, его жизнь.

Слёзы брызнули из глаз и ручейками потекли по щекам, но оттуда их сдувал ветер, который сейчас бушевал на ряду с водой. Вольграм! Я брала силу из его резерва!

— Проклятая сестра как всегда мягкосердечна! — тем временем говорил по-настоящему проклятый бог. — Она снова дала своё благословение тем, кто этого не заслуживает, за что теперь поплатится. Своими узами вы сами завели себя в могилу! Ну же! Ну! Где ты, сестра! Появись!

Не расспрашивай меня о моей тишине -

Это — солнце во мне. Темнота во мне.

в недрах неба рябины кровавая пелена -

Вот моя тишина.

Остановиться…Взгляд зацепился за кроваво-красные Ишваровские глаза. Торжество — вот что я в них увидела. Поняла (жаль, что поздно), что это была тщательно продуманная игра. Тьма свела с ума меня и мой контроль, а остановить… Остановить его было невозможно.

Бог Хаоса звал свою сестру, которая всё это время была с ним, но не видел её. Он попался в свою же собственную ловушку.

И не ставь мне в вину — то, что я уже не верну

тех, кто шел на мой зов в эту нежную тишину —

Ни волков, ни оленей, ни солнечные лучи —

Не оборачивайся. Молчи.

Я уже слышала раньше этот голос, этот полустих-послупесню, но забыла. Сейчас — вспоминала.

— Прощай, — шепнул ветер.

— Прощай, — эхом отозвалась вода.

— Прощай, — завыл огонь.

— Прощай, — громыхнула земля, и над моей головой замкнулась водная граница.

Из нее я вяжу для полуночи звездный шарф

Я варю из нее нектар для весенних трав,

Что в нее попадает — переплавится на века

Как бутон цветка

Она была везде: во рту, в носу, глазах, лёгких, она проникала холодом, поглощала. Сил двигаться и, более того, всплыть, не было. Я тонула, давясь и захлебываясь. Тонула, мысленно крича о той боли, что жгла абсолютно каждую частичку меня. Я умирала. Медленно, жутко, тонула все глубже и глубже, теряя связь с реальностью, прощаясь с миром, жалея о том, что не справилась с тем, чем должна была.

Переплавится в ягоды — в семя — в тугой росток…

Из всего, что в ней есть — новый полдень забрезжит в срок,

обретая свой путь в новосозданной тишине.

А теперь обо всем забудь. И иди ко мне.

Пустота была манящей. Очень. Но она была не для меня…

Простите! Простите…

Глава 28

Смерть. Я не раз думала о ней, даже, можно сказать, представляла её. Знала, что когда-нибудь она наступит, думала, что к этому моменту буду готова принять её, но…

В Земных книжках у некоторых авторов есть некая привычка оставлять образ своих героев чистым до конца. У них всегда всё чётко и ясно разделено на Добро и Зло, Свет и Тьму. Где очередная принцесса находит своего прекрасного принца, где они объединяются и уничножают (естественно, во имя Добра) главного Злодея. Раньше меня очень смущал этот момент, потому что в сущности убийство — есть убийство, а понятия добра и зла растежимы настолько, что даже представить страшно. Какая разница, убил ты человека в тёмном переулке или в связи с несчастным случаем? Никакой…

После того случая с Вероникой мне не раз и не два снились кошмары с её участием. Я никому об этом не говорила, даже Вольграму, потому что они были моими личными проблемами, но факт того, что я условно убила человека, меня будет преследовать до конца жизни. Никаких отговорок, лишь сухая констатация фактов. Потом к списку моих личных кошмаров присоединилась и Лизавета.

Самое жуткое, самое гадкое и самое тяжёлое для меня в этой ситуации то, что я ни капельки не жалела. Наверное, я ужасный человек и ничем не отличаюсь от любого другого маньяка-убийцы, но осознание того, что я собственными руками забрала у них жизнь, вызывало лишь чувство удовлетворения и восторга.

Я и близко не такая святая, как те книжные принцесски.

Человек априори не может быть положителен на все сто.

Сейчас, находясь в очередном навеяном кем-то видении, я думала, что встречу Звездимерию. Она ведь всегда приходит в таких случаях, так почему же не сейчас? Наивно было с моей стороны так думать. То, что богиня печется об этом мире не означает, что так будет всегда.

— Ты правда так думаешь? — эхом раздался чей-то голос с рычащими нотками.

Я невольно вздрогнула, не ожидая от своей фантазии такого заворота. Вопрос повторился.

— Да, — ответила в пустоту, пожимая плечами. Кстати, на мне была тонкая белая сорочка до коленей, и обувь пропала, поэтому я сейчас щеголяла босыми пятками, но холодно всё равно не было.

— То есть, ты считаешь, что она должна вмешаться и поднять руку на близкого человека? Сделать то, что противоречит её сущности?

— Нет, но она же не единожды нас выручала…

— А сколько сил на это потратила? Что отдала взамен? Не знаешь? Так вот, боги не могут вмешиваться в дела смертных, не пожертвовав чем-то. Уж не знаю, что отдала она, чтобы спасти твою шкуру в первый раз, но сейчас это не сработает. И ещё. Тот, кто отправил тебя на тот свет, с большой вероятностью отправит туда же и всех остальных дорогих тебе людей.