Veritas

У той запутанной, неразрешимой нити судьбы, которая свела нас с женой и Атто в Вене, – так думал я по пути в кладовую монастыря – в принципе был и третий конец: Османская империя. Действительно, тень Блистательной Порты простиралась над всей моей жизнью. И не только потому, что мы, слуги на римской вилле кардинала Спады одиннадцать лет назад во время ужина в саду подавали на стол, переодевшись в янычаров, для того чтобы повеселить собравшихся, среди которых был и аббат Мелани. Нет, началом всего было происхождение Клоридии, которая родилась дочерью рабыни-турчанки в Риме и была крещена Марией. Едва она переступила порог детства, как ее похитили и увезли в Амстердам, где она созрела под новым именем – Клоридия – и запятнала себя, к величайшему сожалению, продажей своего тела, прежде чем вернулась в Рим в поисках отца и там, благодарение Богу, обрела любовь и вступила со мною в брак. Мы познакомились в гостинице «Оруженосец», где я в то время работал, и было это в сентябре 1683 года, как раз тогда, когда состоялась славная битва между христианами и неверными перед воротами Вены, во время которой, слава Господу, возобладали силы истинной веры. И было это в те дни, когда я свел знакомство с аббатом Мелани, который тоже жил в «Оруженосце».

Клоридия просто рассказала мне, что с ней приключилось, после того как ее украли у отца. Однако никогда ничего не говорила мне о своей матери.

– Я ее не знала, – солгала она мне в начале нашего знакомства, чтобы потом время от времени понемногу, мимолетными замечаниями, рассказывать о ней, например, что аромат кофе очень напоминает ей мать. Но в конце концов она пресекла мое любопытство, заявив, что о матери она «не помнит ничего, даже лица».

Вместо того чтобы узнать от Клоридии все о ее матери, я узнал в «Оруженосце», что та была рабыней влиятельного семейства Одескальки, семьи, где служил также и отец Клоридии, и за несколько дней до похищения самой Клоридии была продана неизвестно кому, а отец ее ничего не мог сделать по закону, ибо они не были женаты.

Однако о проведенном вместе с матерью детстве моей супруги я не знал ничего. Ее лицо мрачнело, как только я или наши дочери начинали задавать праздные вопросы.

К моему огромному удивлению, несколько недель назад Клоридия приняла предложение хормейстера подрядиться в качестве посредницы между персоналом принца Савойского и персоналом аги. Впрочем, один злобный взгляд супруга на меня бросила, ведь было совершенно очевидно, от кого Камилла узнала о ее османской крови…

Очень удивился я и теперь, ведь до настоящего момента не подозревал, что моя жена так хорошо говорит по-турецки! Проницательная хормейстер же, как только получила известие о прибытии османского посольства, сразу же подумала о Клоридии. Похоже, о языковых познаниях Клоридии она уже знала – что поразительно, потому что я ведь рассказывал ей, что моя жена была разлучена с матерью в очень раннем возрасте.

Оказавшись в крестовом ходе монастыря, я едва увернулся от двух грузчиков, покачивавшихся под весом тяжелого ящика и к немалому неудовольствию старой сестры-привратницы угрожавших испортить штукатурку на стенах.

– Похоже, ваш господин взял с собой платья на десять лет, – бормотала сестра, очевидно, имея в виду только что прибывшего гостя.

13 часов: в Вене обедают дворяне (в то время как в Риме они только просыпаются), придворные устремляются в кофейни, а в театрах начинаются представления

Этот день вдвойне примечателен. Не только Клоридия вступила в должность во дворце принца, блестящего полководца и советника императора; я тоже намеревался исполнить свои обязанности на службе у его величества Иосифа I. После суровых зимних месяцев и такого же прохладного начала весны повеяли первые мягкие ветра. В окрестностях Вены тоже растаял лед, и пришло время заняться каминами и дымоходами заброшенного дома, принадлежащего императору, то есть той самой задачей, благодаря которой у меня было столь почетное звание: привилегированный трубочист.

Как я уже имел возможность упомянуть, погодные условия прошедших месяцев до сих пор препятствовали проведению работ в столь большом доме, как тот, который ожидал меня. Кроме того, таяние снега в верховьях Дуная разрушило все мосты и выбросило в реку огромное количество льда, вследствие чего уровень воды сильно поднялся и нанес значительный ущерб садам предместий. Поэтому некоторые не очень завистливые товарищи по цеху трубочистов настоятельно отсоветовали мне браться за работу раньше начала более теплого времени года.

В этот прекрасный день в начале апреля с неба светило солнце – хотя температура была все еще низкой, по крайней мере, по моим ощущениям, – поэтому я решил, что время настало: я начну разбираться с покинутым имуществом его величества.