Верю-не-верю. Я тебя люблю

– Знаешь, если судьба нас все же не разведёт, я правда хотела бы жить где-то у моря.

Игорь приобнял меня и ответил:

– Не судьба, Ева. Решить быть вместе можем только мы сами. И когда все закончится, и ты согласишься, я куплю тебе самый лучший домик у моря.

Глава 28. Ева

Мы ехали, кажется, целую вечность. По крайней мере, мне так показалось. Путь из Гродного на юг я не запомнила. Блаженно пребывала в отключке. А вот этот прочувствовала сполна.

Черт бы побрал эти серпантины. Меня укачало так, что уже через полчаса извилистых дорог хотелось выпрыгнуть из машины. Но вместо этого я попробовала правильно дышать и сесть прямо.

Игорь спрашивал, что со мной, но я настойчиво отмахивалась. Нам нельзя останавливаться. Малейшее промедление, и все, тогда мы прибудем в город слишком поздно.

Не попадём в это окно, когда можно будет избежать столкновений с людьми. Самое безопасное сейчас – приехать под утро. А для этого надо гнать всю ночь.

Чтобы, опять же, не привлекать слишком много внимания. Вот я и старалась унять собственный вестибулярный аппарат. Он смилостивился надо мной только тогда, когда мы вырулили с серпантина на нормальную дорогу.

Ночные поля, раскинувшиеся вокруг нас, были красивы. Ровные, спокойные, ни единой живой души. Где-то вдалеке они упираются в Ремор – южную столицу нашей Родины.

К слову, Ирина там живет. Она каталась к нам, меняя тачки, чтобы никто не заметил. Я смотрела в окно не в силах уснуть. Сафронов уже трижды наседал на меня, грозясь наказать.

Но я попросту не могла расслабиться. Вот когда мы там окажемся, тогда-то я и смогу вздохнуть с облегчением. Тогда и лягу спать, чтобы отдохнуть перед самым страшным пока для меня испытанием.

А пока я на измене таращилась в окно.

– Ева, ты вообще слышишь меня?

Кажется, я слишком сильно окунулась в собственные мысли. Встрепенулась и с извиняющейся, но немного натужной улыбкой посмотрела на Игоря:

– Извини, просто за окном уже зачинается рассвет, я переживаю, что мы не успеем.

Он не отводил глаз от дороги, бросив на меня лишь короткий взгляд. Все оценивал и переживал, а потом неожиданно поинтересовался:

– Я спрашивал, ты тогда же отцу сообщение отправила? Расскажи подробнее.

От напоминания о моем промахе в доме на обрыве покраснели щеки. Я залилась краской, стесняясь. Но достаточно быстро взяла себя в руки. Сбивчиво пояснила:

– Да, я писала отцу. У него есть несколько номеров. Один из них специально для меня. Так сказать, на особый случай. Я редко им пользовалась, но бывало. Раньше отец относился ко мне куда бережнее.

Раньше он по первому зову присылал своих людей мне на помощь. Только если дело касалось меня. А вот оказывать поддержку в моих благотворительных проектах он решился только в финансовом плане.

– Он говорил, что этот номер секретный, с какой-то там связью. Что, кроме него, к нему никто доступа не имеет. Поэтому я не понимаю, как это Иванютин…

– Иванютин мёртв, забудь об этом.

Я отвернулась к окну. Почему-то каждый раз, когда речь заходила о создателе игр, Игорь становился мрачнее тучи. И не мог сдержать раздражения от того, что я просто его упоминаю.

Никогда не думала, что мертвые на такое способны. Считала, что, когда твой враг больше не сможет ничего сделать, этому радоваться надо. Ведь так? А потом в голову пришла простая мысль. Спросить:

– Почему ты так реагируешь на него? Он же мёртв и, насколько я поняла, это же неплохо…

Он бросил на меня такой гневный взгляд, что я вжалась в старенькое кресло из кожзама. Сафронов стиснул руль, а потом нажал педаль газа, выжимая из колымаги ее максимум.

Я же ждала, пока его отпустит. В такие моменты он становился открытым и уязвимым, и я хотела знать причину. Хотела знать, почему его это так задевает, чтобы…

Чтобы попробовать снять этот груз. Мы едем в место, где все только и делают, что говорят об этом Цербере, или как его там. Если Игорь каждый раз будет реагировать подобным образом, то вряд ли это пойдёт нам на пользу.

Напротив, сделает уязвимее. Вот я и ждала, пока он решится рассказать мне. Всё-таки хорошо быть той, кто может вытянуть из него такое.

– Эта тварь сдохла. Нет, не подумай, я рад этому, но… Словно он обвёл нас вокруг пальца. Словно даже из ада, где ему и место, он насмехается над теми, кто думал, что с его смертью все закончится.

Он резче обычного свернул на один из съездов и снова выровнял руль. Я покачнулась, вцепившись в ремень безопасности, а потом вернулась обратно.

– Но ничего не кончилось, Ева, понимаешь? Ничегошеньки не закончилось, потому что этот гад все предусмотрел. Раздал долги, развёл вертеп, и все пошло под откос. Все стало ещё хуже. И это убивает меня. Он всегда на два шага впереди, даже сдохнув, Ибрагим Иванютин дурит нас, как котят. Не говоря уже о том, что он должен был умереть от нашей руки. Маша погибла, играя в рулетку, и я поклялся, мы с Максом поклялись…

Столько боли было в его словах. Столько злости, и теперь наконец-то мне стало понятно. Он с братом взвалили на себя слишком много. И месть, и, как я поняла, попытки сделать наш город чуточку лучше.