Верю

Это была древняя привилегия боярских родов, представители которых имели право носить холодное оружие в присутствии самого императора. Традиция разрешала использовать лишь одно оружие — палаш, тяжелый однолезвийный клинок с гардой в виде плетеной корзины.

Боярин достал из футляра клинок в ножнах и пристегнул к широкому поясу. Сегодня был его день — день триумфа и восстановления исторической справедливости, к которому он шел долгие десятки лет. Поэтому было важно соблюсти все детали, и ни на йоту не отойти от традиции.

— …Слишком рано, отец! Ты же сам говорил о том, как важно выдержать время. Слишком раннее выступление, спутает все наши планы, — вновь с жаром заговорил Вяземский-младший, так и не дождавшись реакции отца на его первую тираду. — Хотя к чему я это говорю, если ты и сам все знаешь…

Отец, по-прежнему, молчал. Скупыми движениями поправлял ремень, несколько раз вытаскивал палаш, проверяя, как он ходит. Вел себя так, словно находился один в комнате.

— …Молод, глуп, не сеял круп. Я начинаю думать, что зря объявил тебя наследником, — сквозь зубы прорычал патриарх, когда, наконец, закончил приводить в порядок свой костюм. — Ты опять не смотрел оперативки от наших аналитиков. Конечно, не смотрел, — качнул головой боярин. — Видимо, это выше твоего достоинства. Со своей певичкой кутил всю ночь? Дральник не отсох еще? Молчи, молчи. В такой день ничего не хочу слушать. Подбери слюни и проверь свои сообщения… Все начнется сегодня.

Вздрогнув всем телом, молодой мужчина судорожно захлопал по карманам в поисках своего коммуникатора. Гаджет обнаружился во внутреннем кармане, откуда сразу же был вынут.

— Что это, отец? Я не понимаю… Какой-то выброс, резкий рост активности магофона. Это какой-то бред! Ты поднял тревогу из-за этой сущей белиберды? — сын ни как не мог поверить в то, что действия его отца были спровоцированы этим. — Стоп… Подожди-ка… Цесаревна… Покушение… Это сделал ты, отец?

В коммуникаторе всплыла новая порция сообщений и оперативок, на которые он сразу и не обратил внимание. Теперь-то действия боярина выглядели совершенно иначе. Два, почти одновременно, произошедших события — второе покушение на цесаревну и странный феномен невероятной магической активности — виделись связанными между собой. Первое происшествие — атаку на самолет Ее Высочества великой княжны Анны — Вяземский-младший без всякого сомнения связывал с действиями боярина. Он был на все сто процентов уверен, что именно его отец стоял за этим покушением. Ведь боярин уже не раз высказывал идею о том, что гибель младшей дочери может оказать на императора серьезное дестабилизирующее воздействие. В преддверии государственного переворота лучшего вряд ли можно было желать.

А вот по поводу второго события, странного по своему характеру возмущения магического фона, у Вяземского-младшего были огромные сомнения. Что это такое? Какие причины вызвали это явления? В конце концов, чем это может грозить? На все эти возникающие в голове вопросы у него не было ответов. У боярина же, как показало продолжение разговора, было свое довольно связное объяснение произошедшему.

— Еще два часа назад, я, пользуясь своим правом, объявил о созыве внеочередного собрания Боярской Думы, где выдвину в адрес императора обвинение о тайной разработке оружия против магов…Я ведь знаю, что он задумал! Этот доморощенный потрясатель вселенной решил заиметь дубину против всех нас. Думаю, и интерес к пацану имеет непосредственное отношение к этим событиям. Видимо, этот сопляк чем-то смог помочь ученым императора. Не зря ведь его спрятали в закрытом исследовательском центре… Ничего, ничего. Скоро все это выйдет узурпатору боком, — угрожающе произнес патриарх, выпрямившись во весь свой довольно внушительный рост. — Сегодня же я заявлю о претензиях рода Вяземских на власть в империи, — он вскинул руку и посмотрел на экран коммуникатора. — Через пятнадцать минут крупнейшие мировые медиаагенства выйдут с материалом, обвиняющим предков императора в узурпации власти. Это будет просто отличный день.

Торжествующая усмешка исказила его губы. Наконец-то, день его торжества настал. Сегодняшний восход солнца станет последним для старой империи. Уже к вечеру станет ясно, что император останется один. Может лишь жалкая кучка сторонников осмелится встать рядом с ним. Остальные же выберут правильную сторону — сторону рода Вяземских. По-другому вся эта шушера не сделает. Ее призвание идти за сильными мира сего. Их всегда нужно вести, показывать путь, указывать, что и как делать. Теперь он станет новым пастырем этих заблудших овец. Ему решать, с кого стричь шерсть, а кого пустить на мясо…

— Закрой рот и приди в себя! — вдруг рявкнул он на сына, явно растерянного, пусть и скрывающего это. — Не смотря ни на что, ты моя правая рука. Ты мне нужен. Я не могу быть везде… А теперь слушай меня внимательно.