Верхняя Москва. Русский блицкриг

После священного салята Аср молитвы следуют одна за одной – предзакатная, послезакатная. Дмитрий прогулялся между столиками, подслушивая разговоры, выбрался на улицу. Машин, отправляющихся на юго-восток, масса, да ни одной подходящей. Снова увидев криминально-полицейскую пятерку, он понял, что убраться отсюда следует как можно скорей и на выжидание удачных попуток времени не отпущено.

Чем больше караван, тем больше шансов спрятаться. В глаза бросились два автобуса и два грузовика, оба дальнего хода, с тендерами воды и угля на прицепе. К караванщикам прилипли какие-то оборванцы, явно упрашивающие взять с собой. Мрачный киргиз, похожий на водителя, наорал на них, замахнулся гаечным ключом, отгоняя. Дмитрий подслушал разговор и, удостоверившись, что загонщики не близко, сбросил маскировку.

– Салам алейкум, уважаемые.

– Алейкум ассалам, – водитель глянул недоверчиво, но не враждебно.

– К Тенжену путь держите? Примете странника?

– За деньги не берем. Что делать умеешь?

– Не много, эфенди. Перекачать воду из тендера в бак да уголь перебросить – справлюсь.

– Для этого много ума не надо. Сам кто таков?

– Странник я, из бахчисарайских татар. Садык Сулейменов. В Бухару направляюсь, в медресе.

– Мы не туда. Свернем по пути.

– Общий путь с хорошими людьми послан Аллахом. – Дмитрий поклонился, включил обаяние и чуточку магии, вызвавшей веру в его слова.

– Касым, – представился первый водитель.

– Жусуп, – буркнул второй.

Без лишних церемоний и требования клятв верности киргиз сунул лопату.

– Накидай угля к топкам обоих грузовиков. После заката отправимся.

Позднее время выхода караванов восходит к давним традициям: путешествовали не под палящим солнцем. Но сейчас декабрь, да и в машинах вентиляторы есть. Кондиционеры – вряд ли. Все равно – традиция.

Километров через пять они минули последний пост, два полицейских и один гражданский. Дмитрий сказал себе, что не может столько сил быть брошено на поиск его персоны, однако отвод глаз включил, молясь, что на посту нет амулетов, фиксирующих магию. Аллах не оставил своей милостью.

Касым затянул тоскливую песню. Радио нет, дорога однообразна до чертиков. Передний грузовик поднимает тонны пыли, через завесу проступают во тьме красные огни на задке его прицепа. Не мудрено уснуть, песня помогает бороться. А также разговор.

– Куда направляетесь, эфенди?

– Нам по пути до Кызыл-Арвата, три с половиной сотни километров. Потом поворачиваем направо, в горы. Там есть живописное ущелье Ай-дере, слышал о таком?

– Не приходилось.

– В ущелье селение Ганлы-Кала. Семья Саакян купила в нем поместье.

– То есть богатые люди в первом автобусе и есть Саакяны?

– Да, молодой человек.

В общем-то Дмитрию было глубоко все равно, что погнало это семейство со сравнительно обжитого Кавказа в пустынные горы Копетдага. Просто дорожный разговор, чтобы не уснул водитель.

– Беглецы они, – продолжил тот. – При османах Армянское нагорье приняло веру Пророка. Неверные христиане удержались только в Кавказской федерации. А как только Османская империя проиграла войну русским гяурам, кавказы захватили часть нагорья. Правоверные начали разбегаться. Кто-то на юг, но там палестинские евреи, что разрушили святые храмы Пророка в Иерусалиме. Эти вот решили к нам, на восток. Сюда неверные точно не доберутся, будь они прокляты.

Несмотря на отсутствие интереса к теме разговора, молодой попутчик обратил внимание на нестыковки.

– Касым, а когда вам маршрут сказали?

– Да перед выездом. До того совсем иное говорили – через сотню километров свернем налево, в пустыню.

Дмитрий потер лоб, за которым заворочались неприятные мысли.

– Касым, вы давно их знаете?

– Нет, молодой человек. Привезли с Жусупом грузы в порт, там нас и наняли.

– Вы всегда парой ездите?

– Бывает. Вдвоем легче. И помощника берем, вроде тебя. Только мой Саакяну не понравился, посмотрел сердито. Выгнал.

– Получается, вы меня без его ведома взяли.

– А он мне не начальник. Деньги плати – машина вези. Потом давай до свиданья.

Дмитрий печально глянул на темную, обветренную физиономию Касыма, почти до глаз заросшую короткой густой порослью.

– Врут они. Смена маршрута перед самым выездом, изгнание помощника. Значит, скрываются они и кого-то боятся. Видел я их, Касым. Это – городские люди. Поехали бы в Бухару или Самарканд. Только большой страх сможет загнать их в ущелье.

– Что ты хочешь сказать, Садык?

– Если на них нападут, и нам достанется.

– От шайтан! На первой же погрузке угля предупрежу Жусупа.

Примитивная силовая установка местных машин, требующая переброски угля из тендера в угольный бункер над измельчителем у топки, требует частых привалов. Через три часа, одолев жалкую сотню километров, они затормозили на пустынной дороге. Дмитрий накинул грязную попону, хоть как-то защищающую от угольной пыли, и взялся за лопату.

Он кидал антрацитовые куски, едва различая бункер в свете крохотной лампочки. Поэтому, когда на него упал луч фонарика, ослепило что фотовспышкой. Княжич-углекоп прикрыл глаза локтем и услышал злобный окрик на тюркском наречии с армянским акцентом:

– Ты еще кто такой?

Он опустил лопату.