Верхняя

Первый зал с пятиметровым бассейном, бильярдом, кожаным диваном и обеденным столом – без посетителей. В парной тоже не наблюдалось гостей – вероятно, заседание закрытого типа. Для прохода на него стоило нажать на сосок статуи Афродиты возле шкафа с антикварными книгами. Шкаф автоматический отодвинулся, открывая коридор с двумя комнатами отдыха и непосредственно зал для совещаний. По совместительству кабинет Деда Хуана. Поправив пиджак и ворот рубашки, я направилась прямо.

Дверь открыл личный охранник Деда.

– Добрый день. У себя?

– Да, проходите.

Сам кабинет – просторное помещение с искусственной вентиляцией, без окон. Так уж сложилось, что бывать мне в нем приходится часто, когда необходимы консультации по вопросам, касающимся воздействию на подсознание. Либо планирование предстоящей операции по поимке новоявленного гастролера или вновь инициированного персонажа. Вдоль стен кабинета простираются стеллажи с папками, с информацией о сотрудниках и немногочисленных жителей своеобразной реальности.

Папок с делами жертв и личностями пострадавших в кабинете нет. Их Дед Хуан хранит в архиве, доступ к которому разрешен лишь с письменного запроса для расследований похожих дел. Обычно можно получить лишь отдельную папку по искомому.

В центре кабинета – дубовый стол, со слов начальника, приобретенный им по какой-то немыслимой цене. Якобы на нем творил сам Булгаков «Мастера и Маргариту».

Редко вдаюсь в подробности предпочтений Деда Хуана с точки зрения символизма. То, что он знатный почитатель антиквариата, в курсе. Его увлекают многочасовые рассказы о коллекциях, стульях высшего эшелона партии или телефонном аппарате из Зимнего дворца. Яркий блеск неистового вдохновения наполняет глаза начальника.

Не то чтобы я закрываюсь от его интересов. Нет. Просто на протяжении многих лет сотрудничества предпочитаю немного умалчивать еще одну из моих особенностей. Возможность через предмет воспроизводить картинки из прошлого их обладателей. Поэтому на все разговоры я просто отмалчиваюсь либо глупо улыбаюсь, отнекиваясь, что в истории я не сильна. И уж тем более не в силах запомнить массу фамилий и имен представителей власти или культурных деятелей.

Итак, стол начальника, перед ним буквой «Т» несуразно торчит стол заседаний. С историей трапез какого-то мужского монастыря, сохраненный после нашествия татаро-монгольского ига. В целом, стол примерно на десять персон. Когда начальник начинает рассказывать мне о чинах церковной иерархии, степень моего оцепенения увеличивается в разы. Запомнить это нереально. Благо хоть не переспрашивает потом.