Верхние Саванны

С первого взгляда было видно, что гигант, одетый в белую рубаху, наспех сшитую женщинами, чтобы его не приняли за раба, тяжело болен. Он пребывал в полузабытьи и слабо вздрагивал всякий раз, когда его раздутая нога хоть чуть-чуть сдвигалась, под его черной кожей хорошо просматривались красные пятна — предвестники смерти. Даже полный невежда, увидев бесформенную конечность, почувствовав учащенный пульс и горевший огнем лоб, должен был прийти к однозначному выводу. Диагноз чиновника санитарной службы последовал немедленно:

— Зловония пока нет, но гангрены не избежать. Ампутировать надо, да и то… Рана, явившаяся причиной болезни, заходит слишком высоко на бедро. Чем это его?

— Не важно. Вы можете им заняться?

На лице врача появилось такое возмущение, Что Жилю захотелось влепить ему пощечину.

— Кто? Я?.. Но я не лечу рабов.

— Это не раб.

— Кем бы он ни был, это чернокожий… и потом, я сроду не делал… во всяком случае, таких обширных, последний раз я оперировал лет десять назад, — добавил врач, пытаясь исправить неблагоприятное впечатление, которое совершенно очевидно произвел на Турнемина.

— Ладно. В таком случае я доставлю его на берег. По моим сведениям, в городе по меньшей мере две больницы.

— Именно так. Но я не советую вам трогать его с места. В больнице Шарите, как, впрочем, и в больнице Провиданс, лечатся военные, моряки и проезжие иностранцы… местные жители тоже, но только белые. Кроме того, сейчас очень неблагоприятный период: больницы забиты больными дизентерией, ангиной, воспалением легких, я уж не говорю о краснухе, разных там оспах и прочих гадостях. Как ни странно, не было еще ни одного случая желтой лихорадки, но это пока…

— Только не пытайтесь меня уверить, — раздраженно перебил врача Турнемин, — что никто на острове не лечит чернокожих — их тут больше, чем белых!

— Лечат, когда есть места в больницах… и если они свободные. О рабах заботятся на плантациях, где они работают. У них свои знахарские снадобья, амулеты, колдуны. Правда, есть тут один белый врач, доктор Дюран, который занимается рабами, он даже открыл для них небольшую лечебницу, но нам пришлось установить в ней карантин, поскольку там лечились трое больных холерой… Понимаю, сударь, что вам это не по нраву, — добавил врач, увидев нахмуренные брови Турнемина, — и что вы искренне хотите вернуть этому негру здоровье. Настоящий черный Геркулес, будь он на ногах, вы выручили бы за него целое состояние и…

— Я уже сказал вам, что он не раб! — завопил Жиль, охотно пользуясь предлогом, чтобы дать волю своей ярости. — И никаких разговоров о продаже и цене! Я сам займусь поисками лекаря.

Ваш покорный слуга, сударь. Капитан Малавуан, мне нужны шлюпка, матросы и носилки. Я перевезу Моисея на берег.

И, повернувшись к жене, добавил:

— Я найду врача, он сделает все, что нужно этому несчастному, а потом я доставлю его на борт и он осмотрит вашу Фаншон. Так что ждите!

— А… разве мы не сойдем на берег? Почему бы сразу же не отправиться на плантацию? Когда мы будем дома…

— До плантации не меньше десяти миль, дорогая моя, а Моисея нужно лечить немедля. Кроме того, прежде чем познакомиться с «Верхними Саваннами», мне необходимо повидать нотариуса: зарегистрировать на месте составленную в Нью-Йорке купчую. Если вы устали от корабля, мы можем на несколько дней остановиться в лучшей гостинице города. Должна же тут быть…

Старший лекарь, о котором Жиль, сурово распрощавшись, совершенно забыл, кашлянул, привлекая к себе внимание, и тихо проговорил:

— Если позволите… сударыне лучше оставаться на корабле. Тут куда больше удобств, чем в нашей лучшей гостинице — она не слишком-то шикарная. А проще говоря, совсем убогая. Владельцы окрестных плантаций, как правило, имеют в городе собственные дома. Или останавливаются у друзей, если им по каким-либо делам нужно в Кап-Франсе.

— Мы здесь абсолютно никого не знаем, значит, и говорить не о чем. Благодарю за совет, сударь. Я схожу на берег. Капитан, оставляю женщин на ваше попечение. Понго, ты со мной.

Через несколько минут лодка с «Кречета» быстро плыла вслед за шлюпом санитарной службы к земле. Пристав к берегу. Жиль и Понго окунулись в неописуемый хаос шумов, красок, движений. В городе было не так уж много развлечений, и большая часть его обитателей охотно выходила встречать новые суда. Нарядный вид парусника, вошедшего в бухту под большим флагом и с пушечным приветствием, парадные одеяния пассажиров и членов экипажа, которых зеваки рассматривали в подзорные трубы, возбуждали любопытство жителей Кап-Франсе. Они спешили вдоль мола, проносились по причалу удивительным вихрем ярких красок, особенно радостных на фоне белых зданий, окружавших порт, и густой зелени, которой было немало в городе.